В общем, с каждым днем дело становилось все мутнее. И шагала я по ступенькам молча, не испытывая ни малейшего желания рассказывать Яну, кто я такая на самом деле — нифига не практикантка, а девочка на побегушках управления. Если надо подглядеть да подслушать — это ко мне.
Самой противно, а уж каково будет ему такое услышать?
— Ну хоть подтвердили, что память мне стер сам Беляк, — заметила я, меняя тему. — Теперь надо просто узнать, зачем он приперся в город и чем тут занимался все это время.
— Да уж, — фыркнул Ян, — проще некуда.
— Да ладно, мы же… — Вместе со словами изо рта вырвалось облачко пара, и я, осекшись, замерла.
Мы, конечно, уже вышли на улицу, и погода в то утро не особо радовала теплом и солнышком, но, по мне, так было рановато для морозного дыхания с отчетливым запахом снега.
— Ты чего? — опомнился Ян, успевший отойти от меня на несколько шагов.
— Не шевелись, — одними губами произнесла я, неотрывно глядя ему за спину.
Столп света, выстреливший в небеса словно луч гигантского прожектора, переливался всеми оттенками красного. И где-то там, в глубине, в самом сердце этого алого сияния, угадывался размытый силуэт, чем-то похожий на человеческий.
Парализованная ужасом, не в силах ни вскрикнуть, ни шелохнуться, ни даже закрыть глаза, я смотрела на неестественно длинные и тонкие руки, что тянулись из потустороннего марева прямо к Яну, и чувствовала, как падающие из глаз слезы льдинками застывают на щеках.
Черты существа в столпе с каждым мигом становились все отчетливее: вскоре я уже видела крючковатый нос, темные провалы глаз и пятно рта, что разверзлось в безмолвном крике.
Наверное, то было отражение моего собственного лица.
Плюс: я здесь не одна.
Минус: я до одури боюсь этих гребаных призраков!
Ты когда-нибудь качалась на доске? Один ее конец поднимается, другой опускается. Но в середине, в самой середине, есть точка, которая остается неподвижной. Взлеты и падения проходят сквозь нее. Не важно, как высоко поднимаются края, эта точка хранит равновесие. — Она фыркнула. — Магия большей частью в том и состоит, чтобы перемещать нечто с места на место.
Не знаю, хорошо это или плохо, но Ян меня не послушался и пошевелился — обернулся прямиком к тянущимся к нему из красного света рукам, да тут же шарахнулся в сторону.
— Е… то что за?..
Ответить я не могла при всем желании. Наверное, вспыхни все вокруг жгучим пламенем, я бы и тогда не отмерла и сгорела бы заживо, так что, да, я отнюдь не преувеличивала, говоря об ужасе, который вселяют в меня одни только мысли о призраках, не то что личная с ними встреча.
Грудь стянуло ледяными цепями, и наружу вырывались лишь редкие хриплые выдохи, будто я за секунду превратилась в умирающую от воспаления легких старуху. Периферическое зрение отключилось. Окружающий мир сузился до небольшого круглого окошка, через которое я продолжала наблюдать за шевелящимися конечностями изнаночной твари.
— Соня, — донесся откуда-то из очень далекого далека голос Яна. — Что делать? Бежать? Стоять? Орать?
Он молодец. Он в очередной раз столкнулся с неизведанным и не потерял хладнокровия, решив спросить совета у того, кто разбирается в вопросе. Вот только поручику не повезло, что этим кем-то оказалась я.
Вероятно, если б не психологическая травма, полученная благодаря объединенным усилиям моего безумного семейства, я бы на вопрос ответила. Сказала бы, что орать точно не нужно, как и бежать. Желательно действительно стоять на месте, а если призрачная сущность потянет к тебе ручонки/щупальца/хобот (и такое бывает) — медленно уклониться от прикосновения.