— Во время вчерашнего допроса гражданка Метелька не единожды упоминала некую рыжую… даму, с которой Антон Беляк встречался незадолго до смерти. Собственно, вполне вероятно, что эта дама — последняя, с кем он беседовал. Ну а момент, когда Метелька опознала в рыжей даме вас, Софья Викторовна, наше управление запомнит надолго.
— И вы, конечно, сразу же гражданке Метельке поверили? — фыркнула я и скрестила руки на груди.
— Не сразу же, — вмешался поручик.
Голос его звучал до жути серьезно, а в лицо и вовсе было страшно смотреть.
— Тебя опознали бариста и официант, а также засняла камера видеонаблюдения, — продолжил Ян. — Соня, мы знаем, что ты встречалась с жертвой за пять часов до установленного времени смерти.
— Да я знать его не знаю! — воскликнула я и даже подскочила, но Ковальчук демонстративно водрузил руку на коробку со «сдерживающим элементом», и пришлось опять прижать зад к стулу. — Я не знаю этого человека, — повторила уже спокойнее. — Никогда с ним не встречалась ни в каких кафе.
— Соня…
— Софья Викторовна, — перебил Яна шеф, — все уже подтверждено и задокументировано. Не знаю, что за игру вы ведете…
— Да какие игры! — вновь сорвалась я. — Я имя-то трупа узнала только вчера утром. И не видела его никогда прежде. Может, и выпадала возможность, — я со значением глянула на каждого из мужчин, — но не отложилось в моей памяти этого лица.
Наверное, мой намек все же поняли. Ян нахмурилась, а Ковальчук разозлился пуще прежнего, даже покраснел до моего любимого свекольного оттенка.
— Готова предстать перед вещуном, — припечатала я, уставившись ему прямо в глаза и не давая вновь завести свою шарманку — Софья Викторовна то, Софья Викторовна се… — Имею право.
— Даже так… — протянул шеф.
— Что за вещун? — спросил Ян. — Предсказатель? Разве поможет тут видение будущего?
Я проигнорировала предостерегающие взгляды начальства и ответила:
— И будущего, и прошлого, и явного, и скрытого, и сказанного, и затаенного. Вещунами их называть для удобства, а видят они истину.
И плевать на все. Если уж пустили поручика на допрос, должны были догадаться, что он тут кое-что услышит, а понимать яростные зырканья Ковальчука я не обязана.
— Всю истину, — напомнил тот. — До последней капли. — Помолчал немного и добавил с неожиданно тяжким вздохом: — Тебе совсем нечего скрывать, идиотка?
О, секретов у меня хватало. Ну как секретов — секретиков. Обычных, человеческих, женских. Грязные трусики под подушкой, о которых я все время забываю; подаренная мамой ваза, которую я якобы храню на торжественный случай, а на самом деле давным-давно разбила; внезапная симпатия, а возможно, уже даже влюбленность в человеческого следователя, с которым довелось поработать…
Вещуны, конечно, имеют привычку при свидетелях бормотать вслух обо всем, на что натыкаются, да еще и мозг вскипятят так, что потом месяц буду в себя приходить.
Но ведь сущие же пустяки? По крайней мере, в сравнении с выдвинутыми обвинениями.
Хотя… в чем меня, собственно, обвиняют?
— Вы думаете, я его убила? — спросила в лоб.