— Он ведь до вчерашнего дня и правда не воспринимал меня как сестру Игоря…
— Так вы до вчерашнего дня и знали-то друг друга всего день, — напомнила я.
— И ночь, — вдохнула сестра.
— Ах, ну конечно. Ночь — это самое главное.
— Вот когда Яна своего окрутишь, тогда и поговорим.
Наверное, моя покрасневшая физиономия сияла в темноте комнаты точно маяк.
— Ну прям… надо мне больно кого-то окручивать…
— Ну или он тебя окрутит…
— А птицелов тебе чем не угодил? — поспешила я сменить тему.
— Да патлами своими… черными… длинными… Еще б в хвостик стянул, и сразу бы убила.
Мы рассмеялись, и дрыхнувший на подушке рядом с моей головой Фафнир недовольно заворчал во сне и потянулся, задев меня лапой.
— И ты представляешь, — продолжила Дашка, немного успокоившись, — этот гад еще имел наглость мне позвонить!
— Птицелов? У него ж телефона нет…
— Да какой птицелов? Ковальчук!
Я аж подскочила, опять вызвав недовольство кота — на сей раз меня даже легонько укусить попытались, да вот только зубы еще не доросли.
— Серьезно?
— Угу. Пока тебе мозги промывали. И ведь не извиниться звонил, а допросить. Все выпытывал, знакома ли мне легенда про каких-то двух братьев, и стишки дурацкие читал.
— А ты?
— А что я? Я выслушала, послала к норгу в задницу и отключилась.
Я вновь легла и задумчиво уставилась в потолок. Ковальчук, конечно, придурок, но с чего он вдруг решил спрашивать о легендах именно у Дашки? Она же…
Ой, хорошо, что я не успела озвучить свои мысли вслух. Как можно было забыть, что сестра у меня, вообще-то, историк и, собственно, в Ярославле устроилась преподавать историю магии.
— Тебе с работы-то не уволили еще? — заодно поинтересовалась я.