По вонючим коридорам, тускло освещённым и кишашим крысами лестницам, комнатам, пропахшим плесенью и застарелым злом Ваг наконец вывела Гаджа на свет. Отверженный слуга эльфийского принца поморгал, привыкая к давно не виданному солнцу, и полной грудью вдохнул сладкой свежести огородика, в который Ваг его привела.
— А и правду бают, — высказался Гадж. На его лице отразились блаженное спокойствие и смирение. — От где и прияти смертушку от рук дочки тёмного властелина, тако же прекрасной, как и злонравной, как не здеся. Хорошо же, госпожа: щас я готов погинуть, как никогда, агась. Токмо указуй, пожалста, где мне встать, шоб те сподручнее было изорвати меня на кусочки.
— Изорвать тебя на кусочки? О нет!
Ваг выронила цепь, за которую вела Гаджа, и удручённо закрыла лицо руками.
— Неа? — пристально посмотрел Гадж. — Тады я сгибну от жуткого колдовства, агась?
Ваг замотала головой так сильно, что косички несколько раз дали ей по лицу.
— Нет. Я ненавижу так поступать.
Гадж совсем растерялся.
— Не смерть от железа, не смерть от колдовства? Шо ж ишшо? А-а, ясен пень. В небытие меня угробит яд! — Он звонко шлёпнул себя по лбу, стараясь не разбить себе нос кандалами. — Вконец обеспамятел! И здесь, м'леди, и растёт та яд-трава, шо мя погубит, ась? — Он вырвал пучок близрастущей зелени. — Ну, как бывалоча говаривала моя мамаша-шлюха, «не тушуйся», «никто не молодеет», «живём однова» и «пей до дна»!
Он затолкал листья в рот, жадно прожевал и проглотил и стал терпеливо ждать.
— Э-э-э, сэр… — Ваг похлопала пленника по плечу. — Это петрушка.
— Ась? — Гадж провёл языком по зубам, слизывая зелёные ошмётки. — И шо ж бедный Петрушка табе таковского сделал, шо ты превратила его в ядовитые зеленя?
Ваг терпеливо разъяснила. Он внимательно выслушал.
— Ясен пень. Ну, в этслучае я буду премного блаадарен, ежли ты указуешь мене на ближнюю всамделе ядовитую траву. Не то шоб мене тягостно твоё опчество, но с другой руки, чаво откладать неминучее? Чем шибче я помру, тем шибче стану вполне мёртвым, а то вродь как застрял на полдороге. Так шо… есь здеся белена?
Ваг заплакала.
— О, пожалуйста, почто ты такой услужливый! — взвыла она. — Худо уже одно то, что мне надо тебя убить… а тут ещё ты! Это жестоко с твоей стороны!
Здесь замешательство Гаджа возросло настолько, что он усомнился в здравости своего рассудка. В таких случаях в когнитивно-диссонирующую голову приходят лишь два возможных объяснения:
Либо весь мир сошёл с ума, либо…
Либо свидетель этого безумия рехнулся сам. Окончательно и бесповоротно.
Что ни выбери — проиграешь. Тут не захочешь, а обозлишься. И Гадж не стал исключением.
— А терь зырь сюда, леди! — воскликнул он, предостерегающе бренча кандалами. — Об чём трындёж? Аль ты не слыхала о правилах, коим подчиняются тёмные властелины и плоды их чресел? Ты ить дочь лорда Белга, агась?
— Агась. То есть да, — почти прошептала несчастная Ваг.