— Утром.
И что же изменится утром?
Вскоре они нашли новое место для лагеря. Оставили разбойников устраиваться, а сами отправились к озерам. День перевалил за середину, солнце накалило все вокруг. Даже воздух был горячим.
Вар был необычно сосредоточен и молчалив. Василиса разговорами не докучала, думала о своем. Что-то она об этих озерах уже слышала. Кажется, от брата. В одном из них живая вода, излечивающая от любых болезней и воскрешающая мертвых, во втором — мертвая, а что в третьем? Совсем стерлось из памяти.
Они выехали из леса на обширную поляну, залитую солнцем. За ней, чуть дальше плескалось одно огромное озеро, будто художником раскрашенное тремя разными цветами. Ближе всего к берегу она было грязно-черное, будто городская лужа, чуть дальше становилось прозрачным с зеленоватым отливом — здесь оно больше всего походило на обычное озеро, а в самом центре, оставаясь прозрачным, приобретало красный оттенок.
— Такую картину можно видеть лишь несколько дней раз в пять лет. Ты выбрала удачный момент, чтобы появиться.
— Я не выбирала.
— Может быть. Говорят, в год, когда разливаются три озера, происходят удивительные вещи. И я склонен этому верить.
Он спрыгнул на землю и пригласил Василису спешиться. Вблизи воды захватывало дух. Даже аромат здесь был особенный: прохладный, напитанный влагой, будто замешанный из трех разных флаконов. Остро-пряный в первый момент, затем накрывал гостя свежей травяной волной, оставляя в конце приторно-сладкое послевкусие.
Василиса закрыла глаза, вдыхая необычную смесь. Голова закружилась.
Вар взял ее за руку и опустился на одно колено.
— Я долго тебя не видел, лягушка. Прости меня в последний раз за это прозвище. Ты уже давно из него выросла, но сейчас я хочу, чтобы ты вспомнила, как любила меня тогда, когда мы были детьми. Я не превратился в царевича и не умер от голода после смерти отца. Но раньше ты принимала меня любым, а теперь я могу предложить тебе земли и настоящий дом. Обещаю тебе свободу, знаю, ты ее любишь. Но, умоляю, стань моей женой. Ты не пожалеешь, я обещаю.
— Я был одним из гостей на вашей свадьбе с этим недоумком Выславом.
Ярослав презрительно фыркнул.
— И, конечно, пастор был ненастоящий. Чтобы такой лакомый кусочек ушел к этому недотепе? — вопрос был риторический. — Так что вы все еще не замужем. Поздравляю!
Он взглянул на Кощея, голова которого безвольно уткнулась ей в живот. Тело его еще слегка подрагивало, как и нить. Через связь и метку Марьяна чувствовала, что сознание Кощея угасает, но борьба не прекращается.
— Он еще сопротивляется, но осталось недолго. И это нужно убрать, — Ярослав щелкнул пальцами, и все пропало — и переливчатая нить, и метка на запястье.
Марьяна чуть не взвыла от досады. Неужели, все так легко? Ей не нравилась привязь, но это было только их дело, и никого больше не касалось. Хотелось броситься на мерзавца с кулаками, но оставить Кощея она не могла.
— Он спит? — спросила со страхом.
— Пока да. Но я не буду медлить с его смертью, как только получу желаемое. Жить он не будет, даже после нашей свадьбы. Кощея я знаю, он не успокоится.
Да, Марьяна тоже знает. И за его жизнь будет бороться до последнего. А пока потянет время и разберется, что к чему.
— Что вам нужно?