— Много чего, — отозвался Уотерби. — Я бы дорого дал за право сходить туда и повидать кое-какие лица. Там, думаю, немало интересных людей.
— Как вы считаете, откуда Болан начнет атаку?
— Хороший вопрос! Это примерно все равно что попытаться угадать действия центрального нападающего после подачи. Сказать по правде, я не завидую этим господам из мафии. Они должны сидеть тихонько, как мыши, ожидая, пока Болан не сделает своего первого хода, чтобы знать, что предпринимать и как реагировать, С этим Боланом чувствуешь себя так, словно ты накануне ядерной катастрофы.
Паппа довольно улыбнулся:
— Это новая роль для мафии, правда? Они поменялись местами.
— Да. Который час?
— 3 часа 40 минут.
— Вот видишь! Я же тебе говорил, что ночь будет длинной. Хочешь сандвич?
Паппа энергично закрутил головой:
— Я сейчас не способен проглотить даже маслину.
— Нервничаешь?
— Скорее всего. Раньше мне уже приходилось участвовать в нескольких операциях, но в такой…
Паппа, устроившись поудобнее, закурил сигарету.
— Но на этот раз ты оказался заодно не с теми, кто на вилле. — Паппа промолчал.
— Я прав? — спросил Уотерби.
— О! Дьявол! Да. Я восхищаюсь этим парнем.
— Я тоже, Джонни, я тоже. Не стесняйся этого. Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что он не станет прорываться через полицейские кордоны со стрельбой, и все.
— Именно этого и я боюсь! — со смехом заявил Паппа.
— Нельзя позволять чувствам брать над собой верх, Джонни.
— О! Я знаю.
— Сентиментальный полицейский — это мертвый полицейский.
— Знаю.