– В этом месте, называемом Трисолиан, – сказал Русс, – мы поставим магистра войны на колени.
Собравшееся население Гепталигона ожидало на станции Триа, иначе называемой Сферой Перевозки. Она была полностью отдана под стыковочные сооружения, являясь главным портом Гепталигона. Металлический свод своим объемом соперничал с небольшой луной. Гравитационное покрытие превратило внутреннюю часть сферы в перевернутый мир, в котором поверхность изгибалась над головой сплошным полем. Ее вид демонстрировал потрясающее мастерство Бога-Машины. В Сфере Перевозки не было верха и низа. К центру тянулся лес из изящных стыковочных платформ с подвижными причалами на оконечностях. Огромные люмен-панели украшали внутреннюю часть двоичными схемами, которые разъясняли всем мощь Бога-Машины, пока расстояние не сливало их в бледно-желтое свечение.
Конструкция, обращенная к луне, переходила в гигантскую фуникулерную магистраль, которая тянулась по центральной трубе-привязи. Напротив фуникулера находились многочисленные выходы в пустоту. Мерцающие атмосферные поля окрашивали звезды за ними в светло-синий цвет.
Коул прислуживал Асперции на гравиплатформе своей госпожи. Здесь он находился выше толпы, и поэтому ему открывался отличный вид на скопление людей и саму сферу. Толпа постепенно размывалась в массу красного и темно-серого цветов, пока люди на верхних внутренних участках, которые были видны в промежутках между пустотными кораблями, пристыкованными к многочисленным пирсам сферы, не слились в розовое море, такое далекое, что никакое усиление зрения не могло разделить его на отдельные личности. Они представляли совокупную мощь Марса в системе Трисолиан. Коул переключился на механические чувства. Инфосфера вибрировала предвкушением. Лица всего воинства обратились к центральной точке Сферы Перевозки, где размещалась единственная посадочная платформа, покрытая золотом и украшенная темно-красной тканью. Вокруг площадки широкими полосами прокручивались гололитические знамена, периодически рассыпаясь на вращающиеся точки пролетом сотен сервочерепов. Хвалебные гимны воспроизводили постоянный визг бинарика и величественные высказывания на готике. Голоэкраны размером с легкий крейсер демонстрировали платформу толпе.
Кровь преданных соратниками еще не высохла, когда магистр войны прибыл заявить права на свое новое владение.
Передачи пакетов данных проносились через пространство на частотах электромагнитного спектра, невидимого для глаз плоти. Для тех, кто не видел этот дополнительный слой реальности, архитектура сферы могла казаться грубой, беспорядочной массой из металла, кабелей и плохо продуманных украшений. В высших сферах передачи данных открывалась абсолютная красота. Коул смотрел почти с религиозным благоговением на взаимосвязанность мысли на дисплее. Такая огромная толпа, вовлеченная в единое общение, действительно была редким зрелищем.
Но, несмотря на красоту, тон схемы передачи данных был темным. Ее наполнял ужас. Ни один из адептов не осмелился открыто передать свои опасения, но для опытного глаза Велизария Коула это было очевидно по кратким обменам данных.
Для ужаса, что предварял прибытие Гора на Гепталигон, не имелось имени. Это было первобытное чувство, предшествовавшее появлению языка. Человеческие представления были слишком ограниченными для его точного описания. Задолго до появления корабля магистра войны в поле человеческого зрения или управляемого машинами ауспика, явился страх, словно стена тумана, надвигающаяся со стороны спокойного океана. Инфосфера пульсировала дурным предчувствием. Каждый клочок кожи блестел потом страха.
Уровень ужаса резко подскочил за миг до того, как корабль Гора влетел внутрь сферы. Пикторы и авгурные видеосенсоры сфокусировались на нем, передавая увеличенное изображение на экраны. Это была «Грозовая птица», обычная для всех Легионов, в сине-зеленой расцветке Сынов Гора, вполне заурядная, хоть и украшенная в показной манере имперских полководцев. Двухголового орла Империума убрали, заменив на образ свирепого ока, пронзенного стилизованным острием копья.
Коул ожидал, что кораблей будет больше, но этот был единственным. Тревога адепта усилилась, когда «Грозовая птица» пролетела к центру сферы и села на платформу. Только абсолютно уверенный в своей силе властелин прибыл бы на потенциально враждебную территорию с такой слабой охраной.
– Начнем, – приказала Асперция. Заурчали гравидвигатели, увлекая платформу к посадочной площадке. Коул слегка сжал поручень и немного высунулся. Следом за Асперцией следовали платформы другие адептов-изменников. У каждого были свои причины связать судьбу с Гором. Коул сомневался, что они такие же, как у Асперции. Она горделиво пролетела среди своих аколитов, высоко подняв серебристое металлическое лицо.
Коул взглянул на остальных адептов, почтительно расступившихся перед ней. У него были очень плохие чувства в отношении всего этого.
Платформы собрались вокруг посадочной площадки раскачивающейся толпой. Голосвет залил лица присутствующих. Вокруг них закружили спустившиеся сервочерепа.
«Грозовая птица» зловеще села на платформу, выбрасывая выхлопные газы. Сервиторы молча приступили к своим обязанностям, не обращая внимания на ужас, который все еще мог вызвать у них этот корабль. Свет в кабине погас. Навигационные огни выключились. Коул открыл свою аугметику для цифровых излучений корабля, и обнаружил, что машинные духи безмолвствуют. Там, где должны были трудиться на линиях света и металла их простые души, наблюдало нечто иное. Оно было нечистым, и адепт спешно оборвал соединение.
Асперция направила свою платформу вокруг корабля. «Грозовая птица» была грубой, ощетинившейся оружием машиной, такой же свирепой, как и воины, для перевозки которых ее спроектировали. Второстепенные конечности домины дернулись от замешательства. Она, как и Коул и любой другой адепт Механикума, обладающий толикой отваги, сканировала корабль и регистрировала только эту зловещую настороженность.
Взревевшая сирена раскидала гравиплатформы. Вокруг кормовой секции корабля вспыхнули вращающиеся люмены, одновременно с шипением выравнивающегося атмосферного давления начала опускаться большая кормовая рампа.
Магосы пришли в себя. Платформа Асперция растолкала коллег со своего пути и зависла на уровне кормы корабля. По всей внутренней части сферы собравшееся население Трисолиана ожидало в наполненном страхом безмолвии.
Рампа с лязгом ударила по палубе. Изнутри хлынул насыщенный красный свет, ограничивая видимость до одного метра.
По рампе спустилась одинокая, облаченное в черное фигура. Она передала сообщение о своей личности. Сота-Нуль. Во плоти она почему-то выглядела иначе. Женщина с закрытым лицом молча остановилась у основания рампы.
Асперция велела своей платформе приблизиться.
– Я – Гестер Асперция Сигма-Сигма, – представилась она, одновременно транслируя свое имя, биографию и звание инфовыбросом и бинарным визгом. – Домина магос тагматы мира-кузницы Трисолиан.
Сота-Нуль по-прежнему не издавала ни слова.