Уж и не надеялся.
Больше месяца прошло, как он увел людей из деревни, больше месяца они прячутся по распадкам и оврагам, пустуют дома и зарастают поля. А только нельзя иначе.
Живы будут – рыбой спасаться будут, корой, желудями. А степнякам попадутся – конец. Смерть ли, рабство, все одно плохо будет. Всем.
Деревенские это понимали, да и доходящие новости вызывали надежду на лучшее. А то ж!
Говорят, сам маркиз Торнейский здесь врага бьет! Да так, что только перья летят!
Говорят, заключил он договор с самим Восьмилапым, пообещав отдавать ему души степняков, и теперь тот кажную ночь душит окаянных.
Говорят…
Собственно, говорили-то степняки, которые отбились от отрядов и попадались в руки старосте и его людям. А чего ж не поговорить, когда тебя пятками в костер сунули?
Бурим не церемонился и партизанскую деятельность разворачивал как следует. На день пути лес прочесывал.
А нечего тут!
Пришли на нашу землю? Вот в нее и ляжете, нам удобрения нужны, и волки, опять же, не кормлены.
Рог Бурим сам отдал сыну, и уж не ожидал, что так получится.
Но и рог, и сигнал…
Сам он мальца учил древней тревоге, все сам.
– ПОЖАР!!! ВРАГИ!!! ВРАГИ, ВСТАВАЙ, ВРАГИ!!!
ВСТАВАЙ, ВРАГИ! ГОРИМ! ПОЖАР! ГОРИМ!
Рог пел в Ухаровке, которую крестьяне хоть и забросили, а все ж приглядывали за родными домами и полями. Не ровен час огонь пойдет, или еще чего…
Что они смогут сделать против степняков?
Так это как поглядеть. Колодец отравить, так, к примеру. Кто хочет, тот найдет, что и как сделать. А тут вдруг – рог.
Повезло еще, что Бурим в тот день приходил в деревню. Риск, конечно, а только всего не учтешь, когда в спешке собираешься. То взять надо, это… вот и оказался староста Ухаровки совсем рядом, минут пять по лесу.
И как недавно в крепости Ланрон на звук рога вышел сам комендант, так и Бурим решился.
Допускал он всякое, вплоть до того, что мальчика схватили и под пытками вырвали у него тайну. А что? Есть вещи, которых ни один человек не выдержит, куда уж Кариму?