Есть и те, кто не сказал ни слова под пытками, так и умер. Есть. Но рассчитывать на такое – не стоит. А потому Бурим пошел сам. Один.
Правда, сторожился он недолго, аккурат пока не увидел родные аллодийске флаги и лица, не услышал родную речь.
– Наши!!!
Да и Карим себя прекрасно чувствовал, сидел в новенькой, по размеру подогнанной кольчуге на небольшом коньке, а рядом…
Торнейский?
Знамя – его. А шрамов у него вроде не было?
Гадать Бурим не стал, а вылез из канавы и затопал к дороге. Свои же…
Разочароваться ему не пришлось. Действительно – свои. Увидев отца, Карим так сиганул с лошади, что та едва на колени не упала.
– ТЯТЯ!!! ЖИВОЙ!!!
Что родители за детей переживают, оно понятно. А вот что дети за родителей?
Уж сколько и чего передумал Карим в крепости, не имея возможности узнать ничего… Ни о семье, ни о родных, ни о друзьях, ни о деревне – живы? Умерли? Попали в плен? Спаслись и схоронились? Страшное это гадание, и лучше б никому так не гадать. Никогда и ни о ком.
Бурим подхватил сына на лету, ссадил руку о кольчужные кольца, но даже внимания не обратил.
– Сынок, живой…
И больше тут ничего не надо, только обнять, только чувствовать рядом с собой живое тепло и знать – сын. Родной, рядом…
Живой, спасибо вам, боги, вечное и незыблемое спасибо!
– Гхм…
Бурим на минуту отвлекся от сына, и остолбенел. Рядом с ним стоял маркиз Торнейский. Кто-то другой бы растерялся, но армейская выучка сказалась. Бурим вытянулся в струнку.
– Десятник «Рысей» Бурим Сарей к службе готов!
Рид хлопнул его по плечу.
– Спасибо, старина, за сына.
– Моя честь и верность принадлежат Аллодии и королю!
Рид кивнул – и протянул мужчине свиток.