Тем не менее он берет у меня за пять фунтов диск «Трансглобал Андеграунд», а затем и «Фиаско Тли» со всей компанией — за три фунта (но лишь после того, как я грожусь истребить всю эту музыкальную насекомость на его глазах).
После этого я покупаю на Оксфорд-стрит новый диктофон (плачу чеком).
К диктофону подарок — выносной микрофончик на прищепке.
Он мне на фиг не нужен, но все равно беру.
Я нарочно долго топчусь, разглядывая продавца: у парня миллион веснушек на лице, и немногие пятнышки нормальной кожи кажутся веснушками наоборот.
Оттуда я двигаю на станцию «Ковент-Гарден», где тут же узнаю засранца, который накануне сбил меня на эскалаторе.
Он восседает за столиком кафе в гордом одиночестве — сюрприз! сюрприз! — и щурится на меня против солнца — как кот, который готовится поиграть с мышью. Проклятый бродяжка.
— Что, сегодня без хозяйственной перчатки? — говорю я и, гремя металлом по мостовой, подтягиваю стул ближе к столу. Усевшись, пытаюсь поймать взгляд официантки. Черта с два.
— Оставил дома — в честь встречи с вами, — говорит парнишка, глядя мне прямо в глаза.
Ого, откуда у этого задрыги такая самоуверенность?
В моем представлении любой смотрящий на нас видит прилично одетого и вполне благообразного журналиста, почти красавчика, который сидит за одним столиком с неопрятным тощим малым в каких-то обносках. Единственный плюс этого заморыша — очень отдаленное сходство с Игги Попом. Впрочем, и это достаточно двусмысленный комплимент.
И все-таки, невзирая на очевидное, парнишка ведет себя так, словно он хозяин ситуации.
Ошибаешься, засранчик. Я тут хозяин-король, и я буду править разговором!..
Однако править не получается. Этот малый внушает мне непонятный страх. Я его разом и презираю, и боюсь…
Поэтому я молчу и машу официантке. Но она или меня не видит, или делает вид, что не видит. И я не вполне уверен, что мне стоит сейчас тратить драгоценные пенни на двойное латте-фраппучино или какое у них там сегодня «кофе дня». Одна чашечка этого вмигго-раззорино утроит мои предполагаемые дневные расходы. С другой стороны, Уродец сидит тут, явно ничего не заказав. Сделав заказ, я сразу поднимаю свой авторитет.
Увы, привлечь внимание близорукой официантки — дело безнадежное. Она просто не замечает сладкие улыбки, которые я ей шлю.
Я снимаю пиджак и развешиваю его на спинке стула.
— Мне некогда тут рассиживаться, — говорю я. Мне действительно некогда. Меня ждет Дженни — и в ее сумочке, будем верить, мое спасение. — Поэтому давайте сразу быка за рога. Зачем вы позвонили? Что хотите рассказать? Это как-то связано с тем, что произошло вчера в подземке?
Полностью игнорируя мои вопросы и так, будто я вообще рта не раскрывал, он вдруг спрашивает:
— Что у вас в сумке?
Перед Уродцем на столе лежат блокнот и ручка. Они положены подчеркнуто аккуратно, и левая рука Уродца покоится на блокноте. Указательный палец правой руки вопрошающе нацелен на мою сумку, в которой новенький диктофон. Да, от этого парня у меня определенно мурашки по спине. Жизненный опыт подсказывает, что дело не в нем, а в моем собственном психическом состоянии — я стал слишком восприимчив. Тем не менее, тем не менее… как говаривал Мидж, парнишка так и просит в рыло.
— Там диктофон, — говорю я и вдруг ощущаю усталость — нестерпимую, вселенскую усталость.