— Все, что угодно.
— Уихакен! — заорал Джеймс, мыш болезненно сморщился.
— Я слышал три эха, — доложил Джеймс.
— И какие же они были?
— Уихакен.
— Это большой сарай.
— Вихакен.
— Коптильня.
— Уихаке.
— А это толстый дуб. Ты быстро учишься, старина. Потренируйся, и все получится. Нам-то это не помешает. Никто из нас не использует названия городов, кроме одного тронутого с юга, который все время кричит «Карлсбад».
А потом Джеймс влюбился. Это была сумасшедшая, всепоглощающая страсть к наименее подходящему для любви объекту. Исполняя предсмертную волю Джорджа Сурка, он пошел на тот треугольник попросить свинью Полу уважать установленные границы — и влюбился в нее с первого взгляда. Пола была то ли белая с черными пятнами, то ли черная с белыми (польско-китайская порода) и очень толстая. И все же Джеймс обожал ее, что привело в отчаяние всю Большую красную школу.
— Щенячья любовь, — фыркнул Профессор.
— Прямо иллюстрация для старого анекдота: «У моей жены глаза задумчивые-задумчивые», — заметил один из забавников.
— О браке не может быть и речи, — сказал Сеньор Кролик. — Она в два раза его старше.
— И в три раза толще.
— Крра! Крра! Крра!
— Если он осмелится привести эту женщину сюда, — наперебой заговорили дебютантки, — мы вообще не будем с ним разговаривать.
В сарае появился мечтательно-задумчивый Джеймс.
— Я готов к биологическому семинару, — отрапортовал он, явно думая о чем-то другом.
— Сегодня математика, — сухо сообщил Профессор.
— Да, Пола.
— Я Профессор.