– Отыщи для меня ответы, – сказала целестинка, отворачиваясь.
«Нам нужно узнать от него истину, – прошептал без голоса отче Избавитель, положив руку на плечо Гиад. Он всегда поступал так, прося сестру о чем-то немыслимом. Хотя его касания уже утратили осязаемость, Асената по-прежнему чувствовала их – и так будет всегда. – Сделай все, чтобы вытащить ее на свет, мой Бдящий Паладин».
Пока Тайт изучал оскверненный алтарь, воительница оставила сестру Асенату заниматься ее лекарскими делами и подошла к нему.
– Старшая целестинка Чиноа Аокихара. Я приняла на себя командование этим судном, – сообщила она.
– Счастье, что вы указываете нам путь в сей темный час, почтенная сестра, – с поклоном ответил Иона.
– Что думаете об этом кощунстве, брат Тайт?
– Оно – гнусный грех против Бога-Императора, – осторожно произнес мужчина.
– Пастырь, я вызвала вас не для того, чтобы слушать банальности.
«Дело опасное», – подумал Иона, перебирая варианты действий.
Он не мог доверять никому из адептов Последней Свечи, даже ее целестинкам. Безопаснее всего было бы придерживаться легенды: мол, он скромный ученый, прибывший на Витарн для изучения каллиграфических приемов секты. Такой человек в критической ситуации растеряется и сможет только возмущаться. С другой стороны, кораблю предстояло еще долго плыть до Кольца Коронатус, а Тайт сомневался, что устроившие это святотатство еретики (один здесь точно не справился бы) утолили свою жажду резни. В прошлом Иона видел и худшие богохульства, но редко.
Ружалка…
Воспоминание, переполненное яростью и резким запахом рыбы. Перед мысленным взором Тайта промелькнули разбросанные тела, истерзанные и промерзшие, но почему-то все равно воняющие кровью. Нет, об этом Иона думать не хотел, тем более здесь, однако тот случай стал для него уроком. Разумно ли сейчас остаться в стороне?
– Старшая целестинка, я предупреждала тебя, что он всего лишь писец, – с пренебрежением сказала Камилла.
Она стояла на пороге, явно не желая пачкать сабатоны в крови.
– Это так, брат Тайт? – Аокихара пристально посмотрела на него.
«Она уже знает, – решил Иона. – Не всю истину обо мне, но ее очертания, и поэтому раскусит откровенную ложь».
– Здесь совершено ритуальное осквернение, – заявил он. – Кровопролитие было лишь орудием, с помощью которого еретики нанесли настоящую рану – рану на теле самого мира.
– Согласна. Часовню можно освятить заново?
– Порез слишком глубок: даже если зашить его, рана загноится. Нет ничего более нечестивого, чем порченая святость. Вот почему Архивраг особо ценит такие победы. – Тайт осенил себя знамением аквилы. – Алтарный камень необходимо разбить, а все помещение очистить огнем. Вместе с телами.
– Но ведь часовня – душа корабля! – возразила Камилла.
– Тогда советую вам затопить судно, после того как мы доберемся до Кольца, – сурово проговорил Иона, не сводя глаз со старшей целестинки. Только она здесь заслуживала внимания. – А еще лучше – сжечь его. Поступив иначе, вы навлечете на себя беду.
– Я снова согласна, пастырь, – сказала Чиноа. – Так и сделаем.