— Ну, моя была на собрании и видела там твою, они обе журнал листали и разговорились. Моя, как пришла, сразу мне всё и выложила. Я вот и думаю, чья это работа. Я-то знаю, что ты их не получал.
— А мне и неважно, чья это работа. Я об этом и не думаю. Ты к своему Генералову, что ли?
— Да нет, — сказал он. — Я… да я к тебе решил заскочить, раз такая история. Мне моя про твою рассказала, как она разохалась, я и подумал, может, мне к тебе заскочить и сказать, что к чему.
— Не надо, — сказал я. — О чем говорить, раз она мне уже не поверила. Ты ей объяснишь, она поверит, но не в этом главное… Мне-то она не поверила.
— Ещё бы, — сказал он. — Двойки-то стоят.
— Хорошо как раз, если бы она мне всё равно поверила. Пусть думает что угодно, но если я сказал, что не знаю, в чём дело, значит, надо верить. Ты сам-то это понимаешь?
— Я-то понимаю, но ведь пары стоят.
— Ну и что? Вот когда она их увидела, она вполне могла думать, что они мои. Чьи же ещё? И всё равно лучше, если бы, увидев эти пары, она решила, что я не успел ей сказать. А она сразу заявила, что я скрыл. Когда так не верят, хоть из дому беги.
— А ты что, бежать собрался? Как реактивный мимо меня пролетел.
— Да нет, — сказал я. — Я к Евгении Максимовне хотел заскочить, только не знаю зачем.
— Да брось ты, — сказал Жорка. — Завтра разберёшься. А чем она тебе сейчас поможет? Ничем.
Дома я увидал вдруг Никодима Давыдовича. Я растерялся сначала, потом вспомнил, что сегодня ведь второе занятие струнного оркестра, но всё равно не понял, как он нашёл меня, а вернее — зачем.
— Здравствуйте, Никодим Давыдович, — сказал я.
— Здравствуй, Громов, — сказал он. — Я решил зайти к вам домой и убедить твою маму, чтобы тебя отдали в музыкальную школу. Просто я хочу, чтобы и она знала о твоих способностях, а то ты мог вполне ей и не сказать.
Я просто не знал, что ему и ответить.
— Теперь я поеду, мне далеко домой добираться, через весь город.
— Можно я провожу вас немного? — спросил я.
— Митя! — сказала мама. — А если я хочу предложить человеку чаю? Так же невежливо.
Я промолчал. Я не мог и не хотел с ней говорить, да к тому же и так ясно было, что человек торопится и ему не до чаю.
— Вы только, ради бога, не беспокойтесь, — сказал Никодим Давыдович. — Я не могу пить чай, очень уж далеко мне ехать. До свидания, благодарю вас.
Мы спустились с ним по лестнице вместе, и оба молчали, а потом он сказал:
— Сегодня на занятии никого не было. Только двое малышей. Я прямо не знал, что с ними делать. Мне нужны ребята постарше и посмышлённей, как ты.