Захотелось подняться и уйти, но я сдержала порыв. Во-первых, ещё не доела, а во-вторых, нужно понять, чего он на самом деле хочет.
— Как у вас дела? Удалось получить разрешение?
— Нет. Ваш акиф не жалует эльфов, пришлось мзду заплатить, чтобы ему подали на рассмотрение наше прошение. Хотела у вас уточнить, это для всех такие поборы, или именно к эльфам такая нелюбовь, что дерут втридорога?
— Мзду?! Во дворце акифа нет поборов! — возмущённо вскинулся мужчина.
— Или вы многого не знаете, или морочите мне голову, — холодно парировала я, откладывая столовые приборы. Аппетит пропал. Я и так нервничала все эти дни. Вроде и деньги требуемые заплатила, но в то же время и сдвигов никаких.
— А может это ваш помощник морочит вам голову и хочет нажиться за ваш счёт?
— Своему помощнику я безраздельно доверяю. Он предан нашей семье многие годы и не вызывает сомнений в своей честности. Если во дворце вашего акифа берут поборы, то это не моя вина!
Мы скрестили злые взгляды. Обвинение в поборах не на шутку разозлило Зейда, но и я не собиралась уступать. Если он донесёт до акифа это, то тоже хорошо. Ему тогда придётся со мной встретиться. Я буду пострадавшей от беззакония в его дворце стороной, и ему волей-неволей придётся пойти на уступки в моей просьбе. И я же не так много прошу, всего лишь разрешение на торговлю.
Я заметила вернувшегося Сирила и махнула ему рукой, подзывая к нам.
— А вот, кстати, и мой помощник. Вы можете его расспросить, как было дело. Знакомьтесь, Сирил, — представила его и попросила: — Расскажи этому уважаемому агаси, как ты подавал прошение.
Сирил присел за стол, и мужчины обменялись колкими взглядами. Сохраняя на лице бесстрастность, он начал обстоятельный рассказ. Как пришёл во дворец, к кому его направили, как сообщили, что без личного участия прошение от лица женщины да ещё эльфийки попадёт без рассмотрения в мусорную корзину. Лишь если только приближённое к акифу лицо замолвит слово, можно добиться рассмотрения заявки, но бесплатно рисковать своим положением и возможностью вызвать неудовольствие акифа никто не будет. Такая услуга стоит дорого. Очень дорого.
Озвученная сумма заставила Зейда округлить глаза, но потом они вспыхнули гневом.
— Всё это очень интересно, но мне доподлинно известно, что все прошения о торговле… ВСЕ, — с нажимом процедил он, — попадают на стол к акифу без всяких ограничений по полу и расе.
— Я озвучил вам лишь то, что мне сказали во дворце. Не верить не было причины, ведь за последний год практически никому из эльфов не удалось получить новых разрешений на торговлю, а тем, у кого они имеются, всячески ставят палки в колёса. Проводят излишне придирчивые досмотры, завышают цены за хранение товара в складских помещениях. Если торговцы отказываются хранить товар на складах, то целостность печатей на них оказывается поразительным образом нарушена, что влечёт большие штрафы. И чаще всего такие неприятности случаются именно у эльфов, что наводит на мысль, что всё это происходит с попустительства акифа.
— Это очень серьёзное обвинение. Почему я должен вам верить? Вы могли просто присвоить себе немалые деньги, обвинив уважаемых людей.
— Не смейте! — взвилась я. — Не смейте обвинять честного человека, который посмел сказать правду о том, что творится здесь. Я сама свидетель, что служба досмотра переходит все допустимые нормы. Такого я не встречала ни в одном городе, а путешествовала я не мало. В Игенборге перетряхнули не только весь мой товар, но и все мои личные вещи, а я сама подверглась постыдному обыску. Служащие акифа усомнились даже в том, что я эльфийка, и потребовали снять корфу. Пусть перед женщиной, но такое требование было оскорбительно, они попрали мою честь и достоинство!
Я говорила на повышенных тонах, но терпение моё лопнуло. У Зейда расширились от удивления глаза, наверное, не привык, чтобы женщина повышала на него голос, но мне было на это плевать.
— И у меня у самой есть глаза, я вижу, что творится вокруг. Нигде, даже в портовых городах я не встречала столько беспризорников, нагло требующих подаяние с приезжих. Да у меня кошелёк едва не украли в самом центре города, в благополучном квартале при свете дня. Я не удивлюсь, что все предупреждения насчёт похищения женщин правда и не надо рассказывать, что они сами этого хотели. Ни один торговец не возьмёт с собой ни жену, ни дочь в Игенборг, так как для женщин это опасно. Что это, как не полное беззаконие, которое допускает акиф? Если такое творится в его городе, то ничего удивительного, что такое происходит и в его дворце!
Я вскочила с места, только сейчас заметив, что в зале повисла тишина и все на меня смотрят. Взгляд выхватил Беталию с испуганным лицом. В её руках подрагивал поднос с ужином. Вспомнив, с каким благоговением отнеслись к прошлому визиту Зейда сюда, поняла, что при всех накричала на стражника акифа.
— Прошу прощения… за мой тон, — за слова я извиняться была не намерена. — Не буду мешать вам наслаждаться ужином. Он здесь выше всяких похвал.
Сказав это, я, не прощаясь, ушла к себе наверх. Скрывшись в комнате, рванула с лица ткань корфы. Кто бы знал, как меня раздражала эта тряпка, ни вдохнуть полной грудью, ни поесть нормально. Ни голос приглушить, когда надо. Что поделать, но у меня он звучный, особенно когда говорю на эмоциях. Но сожалеть о сказанном было поздно, да я и не жалела. Моих соотечественников и меня безосновательно ущемляли здесь в правах, и я не собиралась замалчивать это.
Если на то пошло, и с Игенборгом ничего не сложится, я здешнему акифу устрою такое, что мало не покажется. У меня много знакомых газетчиков и я с удовольствием поделюсь впечатлениями о посещении Игенборга с каждым из них. А моё имя что-то да значит, не говоря уже о безупречной деловой репутации.