— Что с твоей рукой?
— Ожег, ты ведь знаешь.
— Я о другой. Ты ранен.
— Это сейчас не имеет значение.
Бюжо замолчал — ему все было понятно, или по крайней мере начинало становиться все понятным. Его глаза скользи сначала по моему лицу, затем резко падали на перебинтованную руку. Он искал изъян, старался найти еще что-то, что могло ему помочь в его расспросах.
— Хорошо, к черту Пикара. Святым он не был, но я хочу узнать какое отношение ты имеешь к этому?
— Что с того, что отвечу? Как это отразится на тебе или твоей работе?
— Проклятье Лефевр! Я не мальчик, чтобы играть со мной в игры. Мне это все уже порядком надоело. За последние несколько дней на мою голову вылилось столько дерьма, что я не могу разгрести его и по сей день. Дюпон закрыла дело в отношении тебя, комиссия разводит руками и требует разъяснений, но она просто отмалчивается и ссылается на свое главенство в расследовании. Умирает сын одного из самых влиятельных людей Парижа, и не просто умирает, ему какой-то сумасшедший сносит голову всего одним выстрелом, а в довесок убивает троих его охранников. Дидье, я молю Бога, чтобы это не был ты, потому как, если мои предположения подтвердятся, это не принесет ничего хорошего.
— Что тебе известно об отце Пикара?
— Он дьявол во плоти. Для него нет ничего невозможного как во Франции, так и за ее пределами. Власть — это его второе имя, и он вряд ли даст это имя очернить.
Он сделал глубокий вдох.
— Как бы мне не хотелось верить и убеждать себя в обратном, но, Дидье, ты встал на очень опасную дорожку. Ради чего? Ты смог выжить в той аварии, вылез с того света, но зачем так упорно лезть туда обратно. Он не досягаем для тебя, как бы ты этого не хотел.
— Он когда-нибудь бывает один?
— Пару бывших парней из нашего комиссариата работают у него в охране. В частной беседе, один их них признался, что Синьен никогда не выходит из своего дома один. Ему есть чего бояться. В остальном же он круглыми сутками находится дома. Общается по телефону и лишь изредка собирает нужных для него людей у себя дома. Он тебе не по зубам. Прости, больше мне тебе нечего сказать.
С этими словами, Бюжо открыл дверь и вышел на улицу. Он двигался медленно, не спеша, будто теперь для него уже ничего не имело значения и он мог спокойно прогуляться по улицы. Я провожал его взглядом до самого поворота, где он вскоре затерялся среди немногочисленных пешеходов. Я мог думать об это еще бог знает сколько времени, но спустя несколько минут после нашего разговора, мой телефон зазвонил. Номер был мне незнаком, но я решился ответить на него.
— Мсье Лефевр? — красивый женский голос послышался в трубке.
— Да с кем я разговариваю?
— Это Анна, сестра Виктора. У меня есть для вас кое-какая информация по поводу одного замечательного человека. Думаю, вам будет интересно услышать ее.
— Где вы, куда мне надо подъехать?
— Не торопитесь, просто сидите спокойно и я сама к вам подойду.
Я тут же положил трубку и стал лихорадочно оглядываться по сторонам. Как я мог ее проглядеть? Ведь здесь так мало людей, она не могла остаться вне моей видимости. Я вертел головой как сумасшедший, но это не дало результата, и когда шея взвыла от наступающей боли я успокоился и слегка наклонил ее вперед.
Она постучала в окно. Аккуратно, словно дотрагивалась до хрустальной вазы.