– Иисус-Мария! – Это его по-настоящему потрясло. – И огорчить нашу госпожу? Вы что, с ума сошли, что даёте такие советы? А впрочем, вы же не местный. – Успокоился он. – Поживёте в наших горах и поймёте, что мы все её очень любим.
– И она может приказать тебе жениться?
– Ну, как приказать? – Он широко открыл глаза. – Зачем приказывать! Попросит ласково...
Сначала я думал, что Ясик издевается надо мной или, по крайней мере, иронизирует, но когда я посмотрел на его лицо, то понял, что это человек, для которого ирония сравнима с дорогой иноземной приправой, ибо он никогда не пробовал ни того, ни другого.
–Нехорошо, Кася, что ты мне соврала. – Дорота говорила строгим голосом, но при этом погладила девушку по плечу. – Ведь Ясик не был первым, не так ли?
– Не был, матушка дорогая, – прошептала Касенька. – Но я так его люблю, так люблю, будто он был первым. Это и значит, что в моём сердце он первый. А кто там раньше резвился у меня между ног, какая разница?
Дорота быстро взглянула на меня, будто хотела выяснить, что я думаю о подобном тезисе, но мне удалось сохранить каменное выражение лица. Впрочем, честно говоря, я был полон восхищения хитростью Касеньки, которая попалась на лжи, но сумела превратить эту ложь в свой козырь.
– Мы устроим вам свадьбу на заглядение, – решила Дорота, и я видел, что она так же взволнована, как и женщины, которые устроили брак близких им людей. – Ох, и потанцуем же мы! Ты рад? – Радостно повернулась она к Яську.
Я решил, что мне пора действовать. Мордимер Маддердин не тот человек, который может спокойно наблюдать, как беззащитный и невинный человек вынужден подписать себя приговор хуже смерти. Может, я и убивал людей, может, пытал их, это правда... Но я никогда не желал причинить другому существу такой вред, какой намеревались две женщины, присутствующие в комнате.
– Ведь Маленький Ясик не может жениться, – громко заявил я. – Вы этого не знаете?
– Не могу? – Прошептал Ясик, отчасти с изумлением, отчасти с надеждой, отчасти с тревогой.
– Как это не может? – Улыбка сбежала с лица Дороты. – Что значит: не может? Разве... – Её щёки внезапно покраснели. – Разве его... инструмент... как бы тут сказать... перестал работать? – Прежде чем она закончила предложение, она уже была красна, как пион. Я подумал, что это мило.
– Куда там, – Касенька рассмеялась хриплым смехом атлета. – Работает так, что о-го-го! Мне ли не знать. – Она значительно похлопала по животу.
– Ясик поклялся в чистоте, – решительно объявил я. – Он поклялся, что не коснётся одной женщины, пока не поправится его матушка. Он сам рассказал, как клялся перед алтарём, что ради здоровья матушки готов на любое самопожертвование.
Ясик сначала слушал меня, выпучив глаза, но потом начал с таким воодушевлением кивать головой, что я испугался, что если так пойдёт и дальше, то он сломает себе шею.
– Никаких девок! Ни баб! Ни старух! Никогошеньки! – Заверил он и грохнул кулаками в грудь.
Дорота села с грустным лицом.
– А интересно, когда он успел вам это рассказать? – Она вдруг посмотрела на меня.
– Он всем рассказывал. Вы не слышали? Тогда, когда шёл за нами...
Ещё минуту она смотрела на меня с подозрением.
– Ничего такого не слышала, но... – Она махнула рукой. – Может, он и рассказывал, потому что, когда эти парни жужжат и жужжат, для меня это как лесной шум. В одно ухо влетает, в другое вылетает.
– Было, как он говорит! – Заверил он её. – Он не врёт, ведь он мне не брат, не сват, зачем ему врать...