– Может, и не знаю, – согласился я. – Скажи мне, однако, это госпожа Эсмеральда пожаловалась мужу на воровство?
– Да. Потом старая стерва оплевала госпожу на улице, и мы едва уговорили господина Пляйса, чтобы тот не приказал её выпороть.
– А в самом деле: почему нет? Ведь и так... – я прервался на половине предложения и встал, потому что увидел приближающегося рысцой адвоката.
– Уже, уже, уже! – Воскликнул он. – Всё улажено по вашей воле к общему благу. Господа Гнейманы покидают дом, оставив его в наилучшем порядке, насколько позволяют обстоятельства.
– То есть устроили знатный бардак, – заключил я с иронией.
По мине адвоката я понял, что попал в точку и правильно интерпретировал его осторожные слова.
– Вы останетесь здесь, – приказал ему. – А ты, – я повернулся к девушке, – продиктуешь ему протокол потерь. Это значит, что пропало, что сломано...
– Я знаю, что такое протокол, – прервала она меня.
– И очень хорошо.
– Но как же так?! – Горячо запротестовал Райсберг. – Это же служанка. Что она знает!
– Слуги лучше всех знают, чем владеют их господа, – сказал я. – Вы столько лет живёте на свете и ещё не знаете этой простой истины?
– Ну, может и так. – Он развёл руками. – Но, знаете, я бы с удовольствием, вот только обязанности...
– В таком случае протокол будет написан без вашего участия, а я посоветую господину Пляйсу обвинить вас в пособничестве налёту и разграблению имущества. Безусловно, вы отдаёте себе отчёт, что претензии в случае осуждения и смерти Роберта Пляйса переходят к его наследнику, так что, так или иначе, вам не уйти от наказания и возмещения ущерба.
Райсберг к моему удивлению рассмеялся.
– У вас весьма убедительные аргументы, – сказал он. – И я уже вижу, что этот дом ушёл у Гнейманов из-под носа. Или я не прав?
Ого, господин крючкотвор силится быть весёлым и дружелюбным. Пусть так...
– Целиком и полностью, уважаемый доктор, – ответил я. – А теперь я оставляю вас с этой дамой и вашими обязанностями. До свидания.
Я кивнул головой, но прежде чем я смог уйти, меня остановил голос Маргариты. На этот раз удивительно смиренный.
– Господин инквизитор, позвольте спросить, могу ли я остаться в этом доме?
– А кто тебе запрещает? – Я пожал плечами.
– Но если вы его забираете...
– Милое дитя, это всего лишь юридическая формула, – поспешил с объяснениями Райсберг. – Мастер инквизитор не будет здесь жить. А даже если бы и так, он бы, конечно, не возражал против присутствия такой красотки. – Он подмигнул мне и попытался ущипнуть девушку за грудь, но она мгновенно уклонилась, после чего с размаху ударила мужчину открытой ладонью по щеке. Адвокат даже покачнулся, уж не знаю, под действием силы удара или под влиянием шока и удивления, но, судя по громкости шлепка, удар, должно быть, был болезненным. Он пробормотал что-то, что, конечно, не было благословением, но не посмел ответить девушке тем же. Может быть, потому, что она стояла перед ним разъярённая словно фурия, и, видимо, готовая наброситься на него, а может, потому, что он не хотел затевать драку в моём присутствии.