– Это была добрая женщина, – ответила Элиза. – Бедная, как и все, кому судьба не позволила познать счастья материнства, но добрая.
– Роберта Пляйса тоже считали хорошим человеком, – заметил я. – Это большое несчастье, когда один хороший человек убивает другого хорошего человека.
– Да, чтобы вы знали, – вмешался Грюнн. – Именно так, как вы сказали. Большое несчастье. Но, слава Богу, чужое, не наше, так что не о чем и говорить.
Женщина обратила на него взгляд.
– Мастер инквизитор хочет узнать, что мы об этом думаем. Так же, как он захочет узнать, что думают другие, которые бывали у Эсмеральды. Думаю, что нет ничего плохого, если мы расскажем, что нам известно. – Теперь она повернулась в мою сторону. – А мы знаем, что они следовали божеским и человеческим заповедям. Он никогда не поднимал на неё голос или, не дай Бог, руку. Впрочем, и меня Господь благословил подобным мужем. – Она положила узкую ладонь на большую лапу Эриха, а тот просиял, услышав эти слова.
– Иногда в тишине и покое также можно обижать человека, – заметил я.
– Она не выглядела обиженной. – Элиза покачала головой. – И, быть может, в этих делах мы, женщины, видим даже лучше, чем инквизиторы.
Грюнн напрягся, словно опасаясь моей реакции, но я только улыбнулся.
– Наверное, так оно и есть, – согласился я. – В том числе поэтому дело кажется мне чрезвычайно странным. А Мария Грольш? Она тоже хорошая женщина? – Спросил я, подумав о женщине, которой был запрещён доступ в дом Пляйса.
– Мастер Маддердин, – Грюнн выпрямился на стуле, – не путаете ли вы ужин с допросом?
Я развёл руками и склонил голову.
– Прошу прощения, – мягко сказал я. – Возможно, нам стоит поговорить о более приятных вещах. В конце концов, времени у нас достаточно, а я останусь в Виттлихе до тех пор, пока всё досконально не разузнаю.
Элиза рассмеялась, и муж обратил на неё удивлённый взгляд. Как видно, она поняла двусмысленность моего высказывания, а в его разум ещё только вползал тяжёлый воз понимания.
– Что тебя так развеселило? – Спросил он с добродушной наивностью. Ну вот, воз всё-таки не дополз. Бывает и так.
– Ничего, милый, ничего. – Она опять положила ладонь ему на руку. – Съешь куропатку. Запечённая как ты любишь, в майоране.
– О! – Его лицо просветлело. – Хорошая жена это сокровище, мастер Маддердин, говорю я вам: сокровище. А вы можете жениться? Вам разрешено?
– Это не запрещено, – ответил я. – Но как-то так случается, что те из нас, кто завёл семьи, редко доходят до высоких должностей.
Он понимающе покивал головой.
– Может, это и правильно, потому что, когда человек заботится о семье, он всё быстрее убегает от работы, а на работе вместо того, чтобы думать о деле, он думает, не закашлял ли ребёнок, не попал ли под колёса или не подавился чем-нибудь, не дай Бог...
– И не прячет ли жена кого-нибудь под одеялом, – добавила Элиза с плутовской улыбкой.
– Э, нет. – Он покраснел и смущённо потёр подбородок костяшками пальцев. – Если Бог одарил меня любовью прекраснейшей женщины в городе, то, наверное, не для того, чтобы у меня её забрать? Или я не прав, мастер Маддердин? А?
– Уверен, что правы, – ответил я вежливо, хотя мне было трудно удержаться от мысли, что до определённого момента подобно Грюнну мог думать и Иов.