Майк сгруппировал стулья для посетителей вокруг небольшого журнального столика, а свой стол передвинул к окну, расположив его под углом к ее столу. Теперь они оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга!
Джин всерьез задумалась о том, чтобы взять дополнительный отпуск.
— Почему ты одна должна любоваться чудесным видом из окна? — беззаботно возразил Майк. — Мне кажется, что так будет удобнее. Ты не согласна?
Она была уверена, что в его глазах сейчас мелькают озорные искорки. Но она не позволит ему раздразнить себя, не даст снова войти в ее сердце и причинить боль.
— Безусловно, — с язвительной иронией согласилась Джин. — Как только ты начнешь меня раздражать, я смогу взять этот латунный тазомер и накинуть тебе на шею.
Губы Майка дрогнули, но он не улыбнулся, — что уже было хорошо! Эта улыбка могла бы разорвать тонкую вуаль ее самообладания и сделать беззащитной перед его обаянием.
— Я думал о других удобствах. Один стол хорошо, а два — еще лучше.
Щеки Джин предательски вспыхнули. Как он смеет напоминать ей о той глупой проделке? И как смеет помнить об этом ее тело?
— Даже и не мечтай! — отчетливо произнесла она. — Я вынуждена работать с тобой в течение двух месяцев, Майк Брэдли, но не более того. И если ты питал какие-то иллюзии о возобновлении наших прежних отношений и воображал, что я растаю, едва увидев тебя, то ошибся! Забудь об этом. Все, что было между нами, давно кончено. — Джин смахнула со стола несуществующую пылинку и, яростно сверкнув на него глазами, добавила: — И помни, что это был твой выбор.
— А ты можешь забыть об этом? — спросил он.
Вопрос пронзил ее прямо в сердце. Не отвечай, не реагируй, приказала она себе.
— Забыть прошлое, Джин? — повторил Майк.
Эти слова наждаком прошлись по ее коже. Она открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла вымолвить ни слова, словно разучившись говорить. Ее сердце стучало так громко, что она не сомневалась, что Майк слышит его удары.
Он изучающим взглядом смотрел на ее лицо и полураскрытые губы. Джин попыталась облизнуть их, но язык не слушался ее. Она сделала судорожный вдох. Нужно ответить, иначе сражение будет проиграно, даже не начавшись.
— Большую часть, — храбро солгала она.
— Но не все? — настаивал Майк. Он двинулся к ней — шаг, другой, еще один, пока не оказался совсем рядом — так близко, что она могла слышать его дыхание. — Не это?
В его тоне появились бархатистые нотки. Он поднял руку и провел вдоль ее шеи вверх, приподнимая распущенные по плечам волосы, словно взвешивая их на ладони. Джин окаменела, внутренне сопротивляясь этому прикосновению, призывному взгляду и тому, что должно было последовать за этим.
Майк наклонился и прижался губами к ее рту.
Джин напомнила себе, что должна ненавидеть его. Кто виноват в том, что ее маленькая дочь растет без отца?
Он провел языком по ее губам, раздвинул их и проник внутрь. Ну почему эти поцелуи приводят ее в такое смятение, а все остальные оставляют абсолютно холодной?
Не думай о нем. Не отвечай, приказала она себе. Не двигайся, не позволяй ему догадаться о том, что твое сердце трепещет. Стисни зубы.
Едва удерживаясь от того, чтобы поднять руки и обнять Майка, Джин до боли сжала кулаки, так что ногти буквально впились в ладони. Ее губы горели желанием ответить на поцелуй. Но едва она поняла, что не в силах больше сопротивляться, что еще мгновение — и она упадет в его объятия, вновь поддавшись этим магическим чарам, как он отступил назад, глухо пробормотав что-то невнятное.