— А пьянице нужно шотландские виски десятилетней выдержки, но при необходимости он согласится на вино за сорок девять центов.
Оукли с трудом верил своим ушам. Коннистон несомненно сошел с ума.
Голос в трубке продолжал с легкой укоризной:
— Ваша храбрость неуместна, мистер Коннистон. Она происходит от незнания. Когда вы успокоитесь, вам придется согласиться со мной.
— Слушай, ты!.. — прокричал Коннистон.
— Дайте мне закончить.
— Нет! Ты дай закончить мне. Если с ее головы упадет хоть один волос, я потрачу все до последнего цента, чтобы тебя найти. Ясно?
— Конечно. Об этом не думайте. С ней все будет в порядке — вы только заплатите, как сказано.
— Ты слишком много просишь, это невозможно.
— Так ведь если не попросишь, то и не получишь. Вы сделаете это возможным, мистер Коннистон, я нисколько в вас не сомневаюсь.
— Подожди. Откуда я знаю, что она еще жива? Откуда я знаю, что ты ее не убил, сделав эту запись?
— Я это предвидел, разумеется. Итак, если у вас есть вопросы — такие, на которые может ответить только она, — скажите их мне, а я передам. Мы запишем на магнитофон ее ответы, и вы услышите их, когда я буду сообщать вам инструкции по передаче выкупа. Устраивает?
— Конечно не устраивает! Я хочу…
— Кому интересно, чего вы хотите? — голос был медленный и тягучий, как густое масло. — Перестаньте брызгать слюной и говорите свои вопросы.
— Я тебя найду. Я сделаю из твоих кишок гитарные струны.
— Конечно, мистер Коннистон. Сейчас я прерву связь, если вы не скажете свои вопросы.
Голос Коннистона стал совсем другим.
— Что она мне сказала, когда я построил для нее плавательный бассейн. И ласкательное имя, которым я всегда ее называю.
— Ну вот, сейчас все хорошо. И чтобы ни полиции, ни ФБР, никого. Если я замечу кого-нибудь, вы свою Терри больше не увидите. Это понятно? Приготовьте деньги. Я еще позвоню.
Раздался щелчок. Оукли положил трубку и на негнущихся ногах пошел в кабинет Коннистона. Тот, все еще держа трубку в руке, выключил магнитофон, который он поставил полгода назад, чтобы записывать все телефонные разговоры, — именно в то время у него начал портиться характер.
Коннистон сказал дрожащим голосом:
— Найдите Ороско.