— Дай-ка я. У меня она заговорит.
Флойд откинул голову назад:
— Теодор, в этом разговоре ты участия не принимаешь. Проваливай. Когда захочешь у меня что-нибудь спросить, подними руку. — Он злобно смотрел на Теодора, пока тот, зябко поежившись, не отошел.
Флойд опять повернулся к девушке и улыбнулся:
— Милочка, не осложняйте свое положение. Чем дальше вы будете тянуть, тем больше времени проведете с нами. А вам ничего особенного делать и не нужно, только наговорить несколько слов на магнитофон. Мы не вынуждаем вас лгать.
Билли Джин спросила недовольным тоном:
— А если она скажет, где мы находимся?
— Магнитофонную запись можно стереть, — терпеливо пояснил Флойд. — Ну как, мисс Коннистон?
Терри поджала губы.
— Проваливай обратно в щель, из которой ты выполз.
Флойд криво улыбнулся:
— Не хотите быть любезной, милочка? Тогда так: или вы со мной сотрудничаете, или я спускаю на вас Теодора. Ну, что скажете?
Мрачное молчание было единственным ответом девушки. Флойд отвернулся и с наигранной неохотой позвал Теодора.
— Ладно, будьте вы прокляты. О’кей, что я должна сказать?
Флойд вытащил из кармана револьвер и рассеянно повертел в руке. Потом подал Митчу микрофон:
— Диктовать я не буду. Говорите своими словами. Только покороче, потому что я буду проигрывать это по телефону. Просто скажите отцу, что вас держат люди с оружием, и попросите его выкупить. Объясните, что все в порядке, но что мы убьем вас, если он не даст выкуп.
Флойд кивнул Митчу и нажал на кнопку. Митч поднес микрофон к губам Терри Коннистон. Она нахмурилась, собираясь с мыслями, потом подняла глаза.
— Я не знаю, что сказать.
Митч открыл было рот, но Флойд покачал головой. Лента наматывалась с мягким шипением не меньше минуты, прежде чем девушка закрыла глаза и проговорила глухим монотонным голосом:
— Папа, пожалуйста, слушай. Они записывают это на ленту. Они похитили меня, но я не ранена. Пожалуйста, сделай то, что они хотят… Я не знаю, что еще сказать. Что еще я должна сказать?
Флойд выключил магнитофон.
— Этого достаточно для начала. Позже он потребует подтверждения, и вы еще что-нибудь скажете. — Он перемотал ленту и прослушал, хмурясь. Потом проиграл еще два раза и наконец сказал: — Не пойдет, слишком мало чувства. У вас недостаточно испуганный голос.