Наблюдавший всё это Омерос вышел из столбняка, хлопнул себя по лбу и, подхватив студента под руку, вывел его из залы.
— Ты что же это наделал?! — закричал сказитель на Ромашкина. — Ты его усыпил! В моём доме... Что же?.. Как же?.. Куда?!..
— Погоди, — промолвил Аполлон. — А чего ты меня сюда притащил-то?
— Чтобы он не слышал! — Омерос ткнул пальцем в стену, за которой почивал Гермес.
— Так он спит!
— Вот именно! — Хозяин снова отвесил себе звонкого леща. — Как ты не понимаешь?! Этот сон — особый. В нём Гермес является и доносит до тебя волю пославшего его Зевса. Ну, или Геры. Или свою. Не в этом суть. Что ни скажи, всё будет истолковано спящим как воля высших сил.
— Да ладно!
— Кентавром буду!
Ромашкин, морщась, коснулся жезлом Омероса. Омерос рухнул как подкошенный и принялся похрапывать.
Наклонившись над спящим сказителем, Аполлон убедился: не розыгрыш!
— Успокойся и не дури, — строго велел студент и снова слегка ткнул Омероса жезлом.
Тот очнулся. Поднялся. Паника куда-то улетучилась.
— Долго спать будет? — поинтересовался Ромашкин, держа крылатую арматурину так, словно она была намазана дерьмом.
— Скоро уже начнёт просыпаться.
— Откуда знаешь?
— Видел. Когда однажды Гефест...
— Ясно, — оборвал студент. — Гефест, как я погляжу, там вместо шута. Ладно, будем импровизировать. Ты говоришь, я весь такой нездешний. А откуда я мог бы быть? Как по-твоему?
— Ну, ты дал понять, ты из другого мира...
— Да, да... Но сам ты что думал, когда меня разглядел?
Омерос поскрёб пальцами скулу.
— Ничего не думал, Хаос тебя забери!
— Хаос? Сойдёт. Не высовывайся, чтобы не портить отношения.