Крик бога кровавой войны разбудил Геру, и она нахмурилась. Она недолюбливала Аполлона, ведь он был сыном Зевса от прошлой жены, титаниды Лето. Но общая благостность взяла своё: черты лица Геры разгладились, она величественно зевнула и показала Гебе на свой кубок.
Геба поспешила его наполнить.
Тем временем, Арес встал со своего места и добрался до Аполлона, расталкивая остальных богов и богинь.
— Давай выпьем, брат! Где ты прохлаждался? Опять смертных девок портил? Ха-ха!
Феб Ареса не любил. Да он и никого не любил, кроме сестры своей Артемиды.
Ну, ещё он иногда любил разных женщин — смертных и богинь, но это была несколько не та любовь.
Арес тоже не любил Аполлона, особенно после того, как тот умудрился на олимпийских играх накидать ему в кулачном бою. Богу войны не пристало ловить люлей от лучника и музыканта.
Однако оба закаляли волю, изображая глубокую братскую любовь. Поэтому они предались совместному пьянству с рассказами о похождениях, притом не без зашкаливающего хвастовства. Во время третьего обмена байками в чертоги влетел, словно растрёпанная курица, Гермес.
— Беда, олимпийцы! — воскликнул он, роняя на пол обломки керикиона.
Боги прервали разговоры и возлияния.
— Хаос наступает! — громким шёпотом известил всех Гермес, и этот шёпот прозвучал погромче иного вопля.
Все непроизвольно глянули с надеждой на трон Зевса, но тучегонителя на нём, как назло, не было.
XVIII
Нет верных и неверных мужчин.
Есть застуканные и не застуканные.
Истина в форме шутки
Гермес так удивился, что в гостеприимном зале Омероса аж потемнело. Бог, как-никак.
Никогда ещё смертные не вели с ним себя настолько нагло. Промелькнула мысль о Дионисе, которого когда-то давно никчемные людишки посмели убить, но они хотя бы не знали, кто это. Здесь же налицо полное понимание, кто перед смертным явился!
Однако, чуть умерив спесь и присмотревшись пристальнее, надменный бог торговли разглядел нечто удивительное — наглец-то был не из простых смертных! Странное и пугающее открылось глазам Гермеса.
Ромашкин наоборот не намеревался стоять, распахнув варежку. «Раз этот голый клоун в крылатых тапках хотел коснуться жезлом меня, значит, надо отплатить ему той же монетой», — смекнул Аполлон и привёл задуманное в исполнение.
Гермес как-то обиженно зевнул и медленно осел на пол, где свернулся этаким клубочком и засопел.
Тишь да гладь. Только крылышки на сандалиях еле слышно стрекотали.