На любимого человека можно смотреть бесконечно. Аполлон Ромашкин любовался спящей Ленкой и потихоньку строил планы на будущее. Парень был уверен: они вернутся домой, и тогда он предъявит Сцилле Харибдовне полный список претензий. Неясной оставалась судьба нежданного-негаданного дяди. С Кириллом вообще всё сложно — похоже, он пал жертвой стокгольмского синдрома, полностью сжившись с этим дурацким миром инфантильных атлетов, гулящих гетер и алкоголиков-божков. И, между прочим, во время последнего разговора Ромашкин почувствовал намёки на возникновение того самого чувства холодного гнева, которое поднималось при встрече с олимпийцами. Плохой признак.
«Променял нас на свою Элладу, — с горечью подумал Аполлон, — а может, у него вообще крыша поехала. Если он и вправду пропускал через себя местную эволюцию, то, по идее, у него уже башка сто раз должна была лопнуть!..»
Чтобы не задремать, студент прогулялся по дому Омероса, проверил хозяина и Кирилла. Сходил на кухню, отыскал там немного фруктов с вином. Часть он с удовольствием съел и выпил, другую оставил подруге. Потом вернулся в главный зал и обнаружил пропажу Кирилла.
Кирилл предпочёл улизнуть, хоть его заторможенное состояние должно было продлиться ещё не один час.
— А чего ты хотел? — пробормотал Аполлон. — Ты додумался перенестись к Ленке, и этот не дурак... Ленка!
Ромашкин вбежал в комнату, где спала пифия Афиногенова. Над ней медленно-медленно склонялся Кирилл, и его рука уже опустилась на плечо девушки.
Аполлон рванул к «богу из машины», сиганул через кровать «рыбкой», намереваясь сбить тормозного дядю с ног.
Но было поздно. Кирилл исчез, прихватив с собой Ленку.
Врезавшись в стену, Ромашкин упал на какую-то утварь, больно приложившись боком и руками обо что-то твёрдое и корявое.
— Дурак... — простонал он, вынимая из-под себя погнутый треножник для лампады.
Он не сразу осознал, что умудрился стукнуться головой о стену, но звёздочки, блуждающие перед глазами, и боль в виске сами по себе не возникают...
Долгое время Аполлон боролся с головокружением и тошнотой. «А ведь обещал себе беречь голову!», — подумал он. Попробовал сесть. Удалось.
— Чёртов кретин! Тупой муфлон! Какого рожна ты вечно всё усложняешь?! Клоунский идиот! Надо было всего лишь последовать за ними, как ты прыгал за Одиссеем! Незаурядный ты дебил! — зло отчитал себя Ромашкин.
Стало легче.
В конце концов, студент только сегодня научился телепортации. Вот войдёт она в повседневную практику, тогда будет видно, кто тугодум и муфлон.
Подышав с закрытыми глазами ещё пару минут (ведь торопиться некуда — Кирилл находился под действием нектара), Аполлон пожелал очутиться возле Ленки.
Ничего ровным счётом не произошло. Ромашкин по-прежнему сидел в пустой комнате.
— А вот это уже вообще не смешно, — прошептал Аполлон.
И попробовал ещё раз.
И ещё.
А потом пожелал очутиться хотя бы на памятном утёсе.
Снова осечка.