— О! Очнулся! — слегка оживился незнакомец, заметивший, как Ромашкин вертит головой. — Привет. Давай знакомиться, я — Кирилл... А то в прошлый раз не успели...
Кирилл выразительно потёр челюсть, но Аполлон угрызений совести почему-то не испытал.
— Кто ты такой? — спросил Ромашкин сиплым голосом, ощущая во рту гадкий привкус морской воды.
— А я думал, ты спасибо скажешь, — с незлой усмешкой заявил незнакомец.
— За что?
— За спасение утопающих.
— Медаль тебе... Кто ты такой, лепёшка?
— Долго объяснять. — Незнакомец махнул рукой. — Хотя спешить, вроде бы, некуда...
— Нет-нет, подожди, — прервал его Аполлон. — Где мы есть-то?
Парень, представившийся Кириллом, огляделся, будто впервые видел комнату, и сказал:
— Это храм сребролукого Феба, покои Елены Дельфийской, твоей подруги. На кровати храпит отставная пифия, а вон в том углу она сама. Не буди.
Борясь со слабостью, Ромашкин смог встать на четвереньки и поспешил к Ленке.
Да, она!
Но спит мертвецким сном, даже не шевельнулась, когда он сдёрнул покрывало с её головы и довольно бесцеремонно перевернул девушку с боку на спину.
— Что с ней?
— Я же говорю, спит, — донёсся терпеливый ответ Кирилла. — Она, когда время останавливает, очень устаёт. Силы тают. Но в этот раз должна быстро восстановиться, она же ничего особенного не делала.
В голове Ромашкина всё летело кувырком. Ленка?! Остановила время и устала?!
Аполлон прислушался к звукам, доносившимся снаружи через окно, хотя было тяжело — храп пьяной некрасивой бабы на кровати усилился. Ромашкину пришлось подобраться к ней и ткнуть под рёбра. Спящая «красавица» недовольно буркнула и перевернулась на другой бок. Храп временно сменился громким сопением.
А за окном звучал отдалённый шум. Аполлон выглянул. Километрах в трёх метались сотни огней факелов — в городе был переполох. На площади перед храмом стояли жрецы, перед ними вышагивал какой-то хромой индюк, видимо, старший.
Студент оглянулся на Кирилла.
— Несколько минут назад было землетрясение, — пояснил тот. — Елена Дельфийская вызвала, между прочим.
Аполлон поднял брови: