Пароход простоял у наших берегов две недели и ушёл.
Теперь до весны не увидим. Девять долгих зимних месяцев будем одни. Идёт снег. И сразу тает. Стая за стаей отлетают от нас ары, розовые чайки-говорушки, бакланы-урилы.
Стая за стаей прибывают к нам зимние гости: утки-морянки, с острыми, как шило, хвостами и пёстрые каменушки.
21 октября — 20 ноября
Остров Беринга
Исчезли с лежбища холостяки. Скоро начнётся отвал и маток с молодыми.
Наши и медновские котики собираются в большие стада, уходят к югу. Зимовать они будут за тысячу километров — около японского острова Хондо. Много опасностей ждёт их в пути: хищные шхуны, страшные косатки.
Люди-хищники бьют котиков издали картечью. От быстроходных косаток котикам не спастись в открытом море.
Только бы добраться до зимовки. У острова Хондо есть мели — спасение от косаток. Там наши котики зимуют вместе с японскими.
А весной тот же опасный путь назад.
Сколько-то наших котиков вернётся к нам на будущий год?
А у южных берегов нашего острова появляются уже другие звери: громадные сивучи прибывают к нам на зимовку от берегов Камчатки.
Катер развёз по всем ухожам алеутов — заведующих ловушками-кормушками — начинается песцовый сезон. До промысла ещё далеко, но надо заранее к нему приготовиться.
Вечер. Пусто в тундре. Торчит только одинокая юрташка — домик зава ловушкой-кормушкой.
Выходит зав из юрташки. Через плечо у него верёвка, на верёвке болтается пучок юколы: пять — шесть больших рыбин. Зав направляется на лайду. Там сбрасывает свою ношу на землю, волочит её за верёвку по камням и песку. Пахучий след оставляет за собой юкола.
Пройдя по лайде, зав сворачивает в тундру. Юкола, подпрыгивая, тащится за ним.
Странная постройка стоит в тундре. Похожа на городскую купальню: маленький красный домик и крытый дворик с низеньким выходом. Только крыша и стены дворика как решето: столбы обтянуты проволочной сеткой.
Проволочная дверка поднята: вход свободен. Но зав не входит. Он поворачивает и опять идёт на лайду, направляется теперь по ней в другую сторону. Пучок юколы тащится за ним, оставляет пахучий след на земле. Темнеет. Зав вскидывает юколу на спину и поспешно через тундру и горы напрямик возвращается домой — в юрташку. И ложится спать.
Ночь настаёт. Снег блестит под луной. Голубые тени движутся по снегу, крадутся по тундре, пробираются на лайду: ваньки вышли на промысел.
Ванька идёт по лайде, каждый камушек осматривает, обнюхивает. Вот лежит маленький морской ёжик — репка. Ванька его на зуб — и нет ежа. Вот выбежал из-под камня крабик. Ванька прыг — и на зуб. Вот целая дохлая рыбина.
Только хотел её ванька схватить, да не тут-то было: откуда ни возьмись, набежали другие ваньки, разорвали рыбину — по маленькому кусочку досталось каждому. Отбежал ванька в сторону, дальше идёт. Вдруг вкусным запахло. Ванька нос по ветру. Ага, вон откуда! Дорожка по снегу — чудно пахнет! Ванька нос в землю — и пошёл, пошёл, побежал по дорожке. Долго бежал, вдруг впереди дом. Ванька — стоп! Надо бы сразу назад, да уж очень вкусно пахнет.
На крыше дома висит юкола, и ветер далеко разносит её запах. Ничего не шевелится ни в доме, ни во дворе. Зачем же бежать? Можно даже подвинуться ближе немножко. Чуть-чуть, и очень осторожно…