Заворот течения (местной речки) и в тихой заводи обломки. Своя, медленная жизнь. Зацвела вода: ряска. Где ряска — там чирята. Они не боятся человека, а с удивлением и как бы с укором на него глядят: тут же «дом», тут нельзя пятнать, бить, стрелять.
Сижу за столом у открытого окна. Только что прошёл тропический короткий ливень с грозой. В воздухе пахнет так, словно только что внесли с большого мороза в комнату чистое бельё. На клевере под моим окном сияют алмазы дождя. Они — белые.
Но вот засияла одна большая капля на листке — то белым, то изумрудным, то золотым светом. Точно вся радость умывшейся Вселенной собралась в ней.
Вспыхнула ярче прежнего — и нет её!
Исчезла раньше, чем я успел написать о ней.
Но уже зажглись другие — поменьше, но тоже цветные, переливчатые самоцветы. Дергач при полном солнце закричал от восторга.
Вечер чудесный, слегка прохладный. Река отражает в себе не небо, а берега: зелёная, где на берегу кусты и деревья, жёлтая — под кручей.
Среди зелени лесов голубоватыми кажутся поля ржи. И всё кругом мягко голубеет после дождика.
Дорога вдоль берега маленького лесного моря — Пироса. Летают утки: пролетела над головами шилохвость, тирнкал тревожно, завидев нас, свистунок и т. д. Жаворонков здесь полон воздух.
Такие зорьки, такие утра — божий дар.
Ясно небо, тиха вода. Торжественно-радостное встаёт солнце. В мелкой траве у дороги — «скворчиная школа». Оживлённо бегают, собирают что-то на земле, перелетают один через другого. Вдруг сорвутся и обсыплют телеграфные провода, наполнят ёлку. И оттуда — из глубины густых лап — счастливое щебетанье молодежи и тихие песни стариков.
В кустах у воды захлёбываясь поёт садовая камышевка. В поле плачут чибисы, но в их мелодичном (издали) плаче нет и тени горя или грусти.
В далёком лесу кукует кукушка.
С запада поползла туча — иссиня-чёрная, во весь горизонт. Час ползла, другой… А прямо против моего окна — светлые облака. Чёрная туча неожиданно бросилась в атаку. Ветер в дугу согнул деревья. Молнии исполосовали небо. Солома завихрилась и полетела с крыши. Косой ливень хватил в окна, и запрыгали по земле градины. Грядки побелели в огороде: ветер задрал капусте листья. Как сорванные плащи, проносились по небу плоские чёрные облака — и всё мимо светлого места в небе против моего окна.
…Через десять минут туча пронеслась.
Но это была только прелюдия: уже надвигалась вторая туча — ещё темней, ещё страшней, ещё больше — сразу в полнеба. И она закрыла белое неподвижное облако против моего окна.
Вот она надвинулась, как шапку натянула на брови, метая молнии из очей. Полил ровный, тяжёлый, сильный дождь. Стало холодно и темно. И кажется: никогда уже не будет света, тепла, солнышка.
Но тут прямо на западе ярко улыбнулась светлая полоска неба. Зажглась как надежда, как ласковое обещание радости и счастья.
А молния слепит глаза, и гром грохотом тысяч каменьев рушится на голову.
Но вот всё тише гром, ослабевает дождь, небо становится как матовый колпак и постепенно всё ярче освещается с запада, где всё ещё улыбается солнечная полоска, хоть и затянутая лёгкой плёнкой облаков. Прошёл и этот дождь с грозой, но светлая полоска так и не погасла.
Вечер был тих и светел.
Ночью был дождь, а сейчас припекало.