— Отдохни здесь, пока хозяин не вызовет нас для наблюдений, — сказал он малышу и повернулся уходить.
— Найро…
Раб оглянулся.
— Я мог бы учить слова еще быстрее, но мне приходится ждать, пока их произнесет Кор Фаэрон.
— Ты умеешь читать книги? — Невольник понял, что ошибся, решив, будто ребенку больше нечем его удивить. В последующие годы Найро еще очень много раз побывает в такой ситуации.
— Пока нет, но ведь научиться этому несложно, правда?
— Для тебя?.. — Слуга пожал плечами. — Наверное, да. Впрочем, Кор Фаэрон никому не позволяет читать его святые тома. Ты должен проявлять терпение, внимать урокам и наставлениям господина. Учись прилежно: малейший проступок может привести его в гнев.
— Но если я просто…
— Нет! — Полностью развернувшись к мальчику, раб погрозил ему пальцем. — Выкинь эти помыслы из головы, Лоргар. Если ослушаешься хозяина, худо тебе придется.
— А может, ты…
— Тебя, послушника, просто изобьют, если поймают за чтением. Если же господин схватит с книгой меня, невольника… Мне отсекут руки. За этим, скорее всего, последует медленная, мучительная казнь.
— Я думал, ты хочешь помочь, — надулся ребенок.
— Когда я такое сказал?
— Ты не говорил, не выражал это словами. Но сейчас ты здесь, а другие — нет. Спасибо тебе.
Невольник отступил, не принимая похвалу мальчика и не соглашаясь с тем, как тот оценил его. Он не мог допустить, чтобы Лоргар бессмысленно страдал, однако скрывал в душе страстную надежду на то, что ребенок привяжется к нему. Кто знает, чего сможет добиться раб, заручившись такой поддержкой?
— Найро?
Тот застыл на пороге, но не обернулся.
— У тебя когда-нибудь иссякают вопросы, Лоргар?
— Ты говоришь складно, лучше других прислужников. Читать, думаю, тоже умеешь. Ты не родился невольником, верно? Кем ты был до того, как… стал рабом?
Сначала Найро не собирался рассказывать, но в тоне мальчика звучало нечто такое, что не позволяло проигнорировать его или выказать неповиновение.
— Учителем. До того как меня обратили в рабство, я был кем-то вроде наставника. — Он услышал, как Лоргар набирает воздуху в грудь, и предугадал его следующий вопрос: — Если тебе интересно, то меня сделали невольником за то, что я учил не тех людей не тем вещам.
— Чему именно?