Выпили. Закусили. Снова выпили. Поговорили о погоде. Выпили и понеслось:
— Скажи, командир, ты человек образованный, свет повидал. Небось, радио каждый день слушаешь…
Савося перебивает Михась Барткевич:
— Когда у крестьянина жизнь лучше станет? При поляках кризис цены сбивал. Банки процентом душили. Немцы давились за каждый килограмм зерна, за кусок мяса убить были готовы. Теперь Советы установили закупочные цены дармовые. А налоги! Налоги с чего платить? Семьсот рублей с гектара! Где их взять при таких закупочных? Земля истощилась. Скота от предвоенного половина. Удобрять нечем. А значит про урожайность забудь!
— Пашем как в дедовские времена деревянной сохой! Плуг не купить! Бороны ремонтированы много раз. Да и что с «деревяшки» взять?
— А подковы! Подковы обыкновенной в магазине не купить!
— Ты-то чего ноешь! У тебя сын из Красной Армии пришел! Ему Сталин кредит на семь лет в тридцать тысяч дал!
— Да-а-а! Нашел чему завидовать! Сожженный дом ему тоже Сталин восстанавливал? Собственным горбом строились, да ещё и пахать- сеять приходилось! А за гектар семьсот рублей дай! Да ещё полтора центнера с гектара на хлебопоставки!
— Ещё эти сучьи выродки — фининспекторы лезут чуть не жене под юбку: «скрываете доходы от народа»! Он «народ», а я кто?
— Чего скулите? У всех так. Советы обнаглели совсем. Вон пастор говорит выборы скоро. Зимой. Вот и надо всем сразу не голосовать за эту власть…!
«Проклятый вонючий крестьянский самогон нагоняет тоску и грусть…
Душа просит обыкновенной «Выборовой». «Шнапсы» и «бимберы» поперек горла стоят… Бедная и клятая Польша, в которой прошла молодость, остается недосягаемо прекрасной картинкой. Раскрашенной и фальшивой как ярмарочная фотография. Всё о чем тогда мечталось или не сбылось, или извратилось.
Да, теперь он офицер не польской, а национальной Беларуской Армии. Только армии подпольной и гонимой, армии, которая мечтает не о защите Радзимы. Она ждет большой мировой войны, чтобы при помощи чужих войск создать свою «Дзяржаву»…»
… — Этот выблядак допек уже до печенок. Мы когда его выбирали, что думали? Молодой, из порядочной семьи. При немцах работал в имении помощником счетовода. Власть в «сотрудничестве с оккупантами» его не обвинит. Грамотный, бумаги ведает. Будет веску защищать от городских властей. А что получилось?
— Кому ты врешь? Не о защите вески вы думали, когда его выбирали! — Внутреннее недовольство лесного командира прорвало сарказмом и цинизмом. — Собрались вы тогда на хуторе Язепа всемером и рассудили: молодой, холостой. Из родни только мать. Если бандиты местную советскую власть за кадык возьмут и к стенке поставят — никого не осиротит! Ещё и очередность составили! Сказать кто там у вас следующий «из порядочной семьи никого не осиротит»?
За столом повисло смущенная тишина нарушенная хохотом лесных повстанцев.
Для разрядки неловкой ситуации хозяин поднял граненую стопку и предложил:
— За независимую Беларусь! Смерть кровавому палачу Сталину!
И вновь нескончаемые крестьянские разговоры:
— Зачем хлеб возим на пункт? Там же зерно кучами лежит! Пьяные приемщики так и норовят при взвешивании обмануть. Только зачем? Не понять. Никто не сортирует, не сушит. Так и лежат бурты под открытым небом. А если дождь? Зерно же или сгниет, или сгорит.
— Ну ты и умник! Уже возит ён! Как нормальные люди делают? Новый обмолот сразу на муку. Муку в продажу на рынок или кирмаш. Цены сейчас подходящие.
— Так фининспектор, каб ён сдох, цепляется точно течная сука до кобеля.