Это MSK приглашала все станции мира настроиться, чтобы все слышали ее сигналы. Затем последовало длинными и короткими звуками — черточками и точками телеграфной азбуки.
— MSK, CQ, CQ, CQ (или русскими буквами
— МСК, ЦЩ, ЦЩ, ЦЩ), что означало:
Москва! Всем! Всем! Всем!
Кок взял в руки карандаш и, слушая, писал, передавал листочек за листочком Томми. Зуёк взглянул в листочек завистливо через руку механика: написано на чужом языке.
После MSK, ровно в девятнадцать часов, кок снова прочел сигнал:
— FL, CQ, CQ, CQ.
Это говорила всем, всем, всем башня Эйфеля в Париже… Кок не стал ее слушать, не зная языка Франции. В 20 часов заговорила по-английски, подав позыв BYC, станция печати в Хореи, и снова рука кока побежала карандашем по листикам депеш.
Зуйку скучно. Он зевает и клюет носом. Кок, увидав, что гость скучает, не снимая шлема, поманил зуйка к себе и показал на часах время, поставив пальцы стрелками над цифрами:
— Половина одиннадцатого.
Кок прибавил:
— Москов, русски!
Зуёк понял, что ему обещает кок, и терпеливо ждал… Когда Хорси кончил бюллетень, поставив знак
"… — . — "
кок, пользуясь перерывом, принес в каюту Томми рому, а себе и Койзмэну жестянку с бананами в сахаре.
В 2230 заговорила по-русски вторая радиостанция Москвы:
MSP, MSP, MSP, CQ, CQ, CQ.
Морща лоб и сводя губы звездочкой, кок писал букву за буквой латинской телеграфной азбукой.
— Zdorowx Lenina proizochlo znaoitelxnoe uluochenie.
Кончив прием, кок достал из ящика книжечку кода и стал, посадив с собою рядом на табурете зуйка, переводить, рисуя из книжки буква за буквой. Зуёк прочел.
"Здоровье Ленина произошло значительное улучшение".
Зуёк читал букву за буквой то, что выходило из-под карандаша кока. Томми перебирал и перечитывал набросанные ему раньше коком листочки. Кок, перерисовывая зуйку русский бюллетень, букву за буквой, не снимал с головы телефонного шлема и все время передвигал рычажки настройки, и в его ушах непрестанно звучали то щелчки точек и тире, то жужжание вызывных сигналов, то вдруг отрывок музыки иль пения, то телефонный разговор. В эфире все время шли перекрестные разговоры. Кок любил эти ночные говоры, реющие в густом просторе над землей: ему мнилось, что это она сама, земля, грезит и бормочет во сне, а он подслушивает ее тайны.