Ой, а как она? Где она живет? Что…
– Может быть, поднимемся к вам домой и поговорим?
Алиса кивает. Она в последний раз смотрит на открытый бардачок, а потом идет к дому. Сотрудница социальной службы следует было за ней, потом поворачивается к машине и, нахмурившись, склоняет голову. Алиса ждет ее на ступеньках, ведущих к дому:
– Ну, вы идете?
Войдя в квартиру, сотрудница социальной службы внимательно осматривается. О людях можно многое узнать по их жилищу. Но в этой комнате нет ничего по‑настоящему личного. Ни безделушек, ни фотографий, ни даже дисков или DVD‑проигрывателя…
Алиса внезапно останавливается и смотрит на свою ладонь. Кровавая буква «X». Она наклоняет голову.
– Как балки в сарае…
Жюли подходит поближе:
– Что, простите?
– Это голос доктора, он звучит где‑то у меня в голове. Балки в сарае…
Она подносит руку к лицу. Похоже на кровь.
– Вы знаете, что означает этот знак – «X»?
– У нас на ферме есть сарай, и там балки именно так перекрещены. Да, точно, я должна туда поехать. – Она поворачивается к Жюли: – Что вам известно о моей сестре?
– Не так уж много. Мы встретились на ферме вашего отца. Она вкратце рассказала мне о вашей матери, о вашем психиатре, Люке Грэхеме, потом попросила у меня мобильный и позвонила вам. После этого мы расстались.
Алиса по‑прежнему смотрит на свою ладонь.
– Как она выглядела? Она не больна?
– Вроде бы в хорошей форме. И весьма взволнована.
– Взволнована?
– Я не знаю точно, но думаю, это как‑то связано с моей проблемой. С тем делом, по поводу которого я вас разыскиваю.
– Вы разыскиваете меня?
Жюли решает больше не тянуть. Она вынимает фотографию одеяла кататоника и показывает ее Алисе.
– Вам доводилось видеть это одеяло?
Алиса берет снимок и кивает головой:
– Песочного цвета, с голубыми полосками. Такое же, как в шкафу у меня в комнате. Ну, я имею в виду – в моей бывшей комнате, на ферме. А что?
Поморщившись, Жюли протягивает ей фотографию Бюрло:
– А это лицо вам знакомо?
– Первый раз вижу.
Честный ответ, без обиняков.
– Вы абсолютно уверены?
– Абсолютно.
Жюли проводит рукой по лицу.
– Хорошо… А если я расскажу вам, что этого человека нашли накрытым этим одеялом и в очень тяжелом состоянии, а на одеяле были следы менструальной крови – вашей крови, что вы на это скажете?
Алиса начинает дрожать всем телом. Услышанное произвело на нее эффект разорвавшейся бомбы.
– Когда его нашли? – спрашивает она.
– Когда?.. Честно говоря, я ждала от вас другой реакции.
– Скажите – когда?
– Во вторник утром, девятого октября.
На следующий день после теста в Исследовательском центре. Во время ее черной дыры.
Алиса чувствует, что ее шатает.
В ее рассудке что‑то сломалось.
Теперь она выпрямляет спину, отводит плечи назад, выпячивает грудь. Глаза загораются огнем, в них появляется жизнь, злость. Она аккуратно снимает очки, прикрепленные к тонкому коричневому шнурку, и сует их под свитер. Она смотрит на Жюли как‑то странно, словно не понимает, почему та здесь.
Это уже не Алиса.
И ее сменил не Николя, это не его роль.
Он уступил место Доротее, теперь она управляет телом Алисы.
Александр слышит, как отодвигается задняя дверца фургончика. Совсем недавно его швырнули в машину, потом опустили брезентовую занавеску, создав своего рода тайник, в котором его невозможно найти.