Потому, наконец,
что они пошли в магазин в районе, населенном черными, где хозяин белый, и в этом магазине их обманули, да еще как! А таких магазинов много не
только в Детройте, но и в других местах. Я-то уж знаю. Мы нередко были свидетелями того, как наши люди попадались на удочку.
За столом стало тихо. Официант принес заказанные напитки, и Уингейт отпил глоток шотландского виски со льдом. Мгновение спустя он
продолжал:
- Есть тут еще одна небольшая деталь, связанная с процентами за мебель, и кое-какие вещи, которые они приобрели в кредит. Я тут подсчитал.
Получается, что с них дерут девятнадцать - двадцать процентов.
Вес Гропетти тихонько присвистнул.
- Когда сотрудник вашего отдела персонала будет говорить, как вы обещали, с кредиторами, - спросила Барбара, - может ли он поставить вопрос
о том, чтобы они снизили цену на мебель или проценты с кредита?
- Проценты - возможно, - кивнул Уингейт. - Это я, пожалуй, возьму на себя. Когда мы обращаемся в банковское учреждение и говорим, из какой
мы компании, они обычно проявляют понимание и идут навстречу. Они знают, что у крупных автомобильных компаний при желании достаточно
возможностей, чтобы их чуточку прижать. Но что касается мебели... - Уингейт покачал головой. - Никаких шансов. Эти мошенники только поднимут нас
на смех. Они продадут свой товар по ценам, обеспечивающим максимальную прибыль, а банковскому учреждению передают документы о том, что якобы
была предоставлена скидка. Разницу же покрывают такие ребята, как Найт, которым это вовсе не по карману.
- А работы он не лишится? Я имею в виду Ролли, - спросила Барбара.
- Если только ничего больше не произойдет, - ответил Уингейт. - Думаю, что я могу вам это обещать.
- Бога ради, довольно разговоров! Давайте есть, - взмолился Гропетти.
Бретт Дилозанто, который весь вечер был необычно молчалив, и во время обеда не проронил ни слова. То, что Бретт увидел сегодня, - условия,
в которых жили Ролли Найт и Мэй-Лу: их крохотная, убогая комнатушка в зашарпанном, пропахшем помойкой многоквартирном доме; великое множество
подобных домов, столь же мрачных или еще хуже; неустроенность и нищета, царящие в большей части центральных районов города, - все это произвело
на него крайне гнетущее впечатление. Бретт и прежде не раз бывал в городском гетто, не раз проезжал здесь по улицам, но никогда раньше не был
столь глубоко поражен и так остро не реагировал на увиденное.
Отчасти из любопытства, отчасти потому, что он почти не видел Барбары, всецело поглощенной съемками, Бретт попросил ее взять его сегодня с
собой. Он никак не ожидал, что увиденное вызовет в нем такие глубокие переживания.
Нельзя сказать, чтобы он не имел понятия о проблемах детройтского гетто. Глядя на эти безнадежно мрачные дома, он никогда не спрашивал:
“Почему эти люди не переедут куда-нибудь еще?” Бретт отлично знал, что обитатели здешних мест - и прежде всего чернокожие - находятся в
экономических и социальных тисках. Как бы ни были высоки цены в городском гетто, в пригородах они еще выше - при этом не во всякий пригород
чернокожих и пустят, ибо дискриминация по-прежнему процветает там в тысячах утонченных и менее утонченных форм. Так, например, в Дирборне, где
помещается штаб-квартира “Форда”, последняя перепись не обнаружила ни одного чернокожего жителя, что объяснялось враждебностью белых
обеспеченных семей, поддерживавших коварные маневры прочно сидящего на своем посту мэра.