Между тем мы будем широко демонстрировать его, чтобы подогреть всеобщий интерес к новой модели, чтобы люди
говорили о ней, спорили, каким будет настоящий “Орион”. Можно сказать, - добавил Адам, - что этому “сигнальному экземпляру” отводится роль как
бы раздражителя.
- Я тоже могла бы сыграть такую роль, - сказала Стелла, вернувшись с бокалами для Адама и для Пьера.
К ним подошел конгрессмен. У него были длинные седые волосы, добродушная манера держаться и громкий, хотя и вкрадчивый, как у проповедника,
голос.
- Меня заинтересовало, мистер Трентон, то, что вы говорили об автомобильной промышленности и ее умении прислушиваться к мнению других.
Надеюсь, это умение распространяется и на то, что говорят законодатели?
Адам помедлил. Его так и подмывало ответить по обыкновению резко, но он ведь был не у себя дома, а в гостях. Адам перехватил взгляд Хэнка
Крейзела, который явно обладал способностью быть всюду и везде и слышать все для него существенное.
- Не стесняйтесь! - бросил Крейзел. - Хорошенькая потасовка нисколько не помешает. Да и доктор вот-вот подъедет.
- Сейчас конгресс выдает нам одни глупости, - сказал Адам конгрессмену. - Глупости, которые изрекают люди, жаждущие услышать свое имя в
новостях и знающие, что добиться этого легче всего с помощью нападок - обоснованных или вздорных, не важно каких, - на автомобильную
промышленность. Один американский сенатор, - продолжал Адам, и конгрессмен покраснел, - добивается, чтобы через пять лет было запрещено
пользоваться автомобилями, если они по-прежнему будут работать на двигателях внутреннего сгорания, а чем заменить этот двигатель, он ни
малейшего понятия не имеет. Ну что ж, если это случится, единственным положительным результатом будет то, что этот сенатор не сможет больше
разъезжать со своими глупыми речами. В некоторых штатах начались судебные процессы, с тем чтобы заставить нас отозвать все автомобили,
выпущенные после пятьдесят третьего года, и внести в них конструктивные изменения с учетом допустимого уровня токсичности выхлопных газов,
установленного в Калифорнии в шестьдесят шестом году, а в других штатах - в шестьдесят восьмом.
- Это, конечно, крайности, - возразил конгрессмен. Он с трудом ворочал языком, и, судя по всему, бокал, который он держал в руке, был не
первым за этот день.
- Согласен, что это крайности. Но мы нередко слышим подобные нарекания из уст законодателей, а это, если не ошибаюсь, и был ваш вопрос.
- Правильно, был, - радостно возвестил вновь появившийся Хэнк Крейзел. Он хлопнул конгрессмена по плечу:
- Смотрите в оба, Вуди! У этих молодых детройтских парней голова хорошо работает. Во всяком случае, лучше, чем у тех, с кем вы общаетесь в
Вашингтоне.
- Вот ведь ни за что не скажешь, - заметил конгрессмен, обращаясь к собравшимся, - что, когда мы с этим Крейзелом служили в морской пехоте,
он стоял передо мной навытяжку.
- Если именно этого вам недостает, генерал... - Крейзел, все еще щеголявший в своих элегантных шортах, мгновенно принял стойку “смирно”,
безукоризненно отдав честь, как на плацу. Затем повелительным тоном произнес:
- Стелла, принеси сенатору еще выпить.
- Признаться, генералом я никогда не был, - заметил конгрессмен. - Я был лишь трусом-полковником, да и сенатором стать тоже не сподобился.