Брэдли густо покраснел, хотел что-то сказать, но вдруг закрыл лицо руками и глухо застонал.
Пинкертон прошелся несколько раз по комнате, а потом заявил:
– Ввиду выяснившихся обстоятельств дела на вас, мистер Эвальд Брэдли, падает серьезное подозрение в убийстве вашего дяди, и потому я вынужден арестовать вас!
Брэдли вскрикнул от ужаса.
– Я весьма сожалею, – продолжал Пинкертон, – что должен причинить вам такую неприятность, но покуда не будет доказана ваша невинность, подозрение падает на вас! Быть может, вы предпочтете сознаться?
– Не в чем мне сознаваться! – вскрикнул Брэдли, – Я виновен, но только не в этом убийстве!
Пинкертон помолчал немного, а затем обратился к Брэдли с вопросом:
– Не будете ли вы любезны показать мне теперь все помещения вашей виллы?
Брэдли с трудом поднялся с места.
– Я готов, – проговорил он еле слышно.
Он проводил сыщиков по всем комнатам, за исключением той, где находилась миссис Морган. Пинкертон и не стал настаивать на осмотре ее, так как вообще производил весь этот осмотр только для вида.
В конце концов они очутились у дверей погреба.
Брэдли призвал лакея, который отпер дверь, робко поглядывая на пришельцев.
– Идите с нами! – приказал ему Пинкертон.
Спустя несколько минут они очутились в винном погребе. Пинкертон внимательно посмотрел как на Брэдли, так и на его лакея.
– Вы давно не были здесь, в погребе? – спросил он затем лакея.
– Дня три-четыре.
Пинкертон внезапно осветил фонарем вскопанное место, на котором теперь были видны следы ног. Можно было подумать, что кто-то пытался утрамбовать рыхлую почву.
– А когда вы были в погребе в последний раз? – спросил Пинкертон, обращаясь к Брэдли, который в немом ужасе уставился на затоптанное место.
– Я? Да так давно, что и сам не помню, когда это было!
– Да, это правда! – подтвердил лакей, не дожидаясь вопроса.
– Будьте добры снять башмак, – снова обратился Пинкертон к Брэдли.
Оказалось, что башмак точно подходил к следам на земле. Взглянув как-то участливо и странно на растерявшегося Брэдли, Пинкертон отдал ему башмак.
– Ничего не понимаю! – простонал тот.
Когда Пинкертон снял с полки лопату, то уже нельзя было сомневаться в том, что в погребе закопан не кто иной, как именно исчезнувший Вильям Морган.
Когда все они вышли из погреба, Пинкертон поручил своему помощнику остаться на месте до прибытия судебного следователя.
Сам он вместе с Брэдли отправился в город, разрешив ему предварительно проститься с супругой убитого. Прошло два дня.
Судебный следователь, осмотрев место преступления, подтвердил высказанное Пинкертоном подозрение.
В яме был найден труп Вильяма Моргана с размозженной головой. Орудием убийства послужила лопата.
По ходатайству Пинкертона арестованный Брэдли еще не был подвержен допросу.
Знаменитый сыщик в сильном волнении шагал взад и вперед по своей комнате. Он с нетерпением ожидал ответа на отправленное в Цинциннати письмо.
Боб Руланд и второй помощник Пинкертона, Мориссон, чередовались в надзоре за виллой. Но ничего не произошло такого, что могло бы подтвердить предположения Пинкертона.
Но вдруг Пинкертону подали большой пакет из Цинциннати.
– Слава богу! – пробормотал сыщик и быстро вскрыл конверт.
Чем дальше он читал полученное сообщение, тем больше лицо его прояснялось.
Сообщение полиции города Цинциннати гласило следующее:
«Вильям Морган пользуется всеобщей известностью и уважением. Так как еще отец его проживал здесь и основал фабрику, то, конечно, решение Моргана переехать в Нью-Йорк вызвало сенсацию. Намерение это, несомненно, внушено ему его молодой красивой женой, которая, вследствие своего происхождения, не находит здесь приема в лучшем обществе. В свое время многие сильно изумлялись тому, что такой человек, как Вильям Морган, берет жену из цирка.
Еще полгода тому назад миссис Морган вместе с двумя партнерами выступала в здешнем цирке под именем „Трио итальянцев". Морган безумно влюбился в нее. Говорят, что он дал ее партнерам 15 тысяч долларов отступного».
Пинкертон с довольным видом сложил письмо и положил в карман. Вдруг раздался звонок телефона.
Пинкертон выслушал чье-то очень короткое сообщение и повесил трубку.
Спустя полчаса он явился к полицейскому инспектору Моргану в Хобокене.
– Я прошу вас предоставить в мое распоряжение несколько полисменов, – обратился он к Моргану.
Тот немедленно отдал нужное распоряжение. На расстоянии нескольких сотен метров от виллы Брэдли за толстым стволом стоял молодой человек и поглядывал на шоссе. Завидев издали приближавшийся к вилле маленький отряд, вышел из-за ствола дерева и пошел навстречу подходившим.
Это был Боб Руланд.
– Они еще в доме? – спросил Пинкертон, шедший во главе ряда полисменов.
– Да, и, по-видимому, они чувствуют себя в полной безопасности!
Пинкертон сказал несколько слов инспектору Моргану. Тот вместе с полисменами завернул на боковую тропинку, а сыщики пошли прямо вперед. Вилла оказалась запертой.
Пинкертон вынул отмычку и спустя минуту вошел в переднюю.
Неслышными шагами поднялись они по лестнице. В одной из комнат раздавались громкие, смеющиеся голоса мужчин и одной женщины.
Сыщики постояли у дверей минут пять. Вдруг дверь открылась изнутри. На пороге появилась Мэна Морган. При виде сыщиков она пронзительно вскрикнула. Прежде чем она успела захлопнуть дверь, Пинкертон вошел к ней в комнату.
Он выхватил два револьвера и направил их на двух молодых людей, которые вскочили со своих мест и в ужасе уставились на него.
– Стойте смирно! – крикнул Пинкертон. – Я арестую «Трио итальянцев» по обвинению в совместном убийстве Вильяма Моргана!
Вдруг оба юнца встрепенулись и с быстротой молнии выбежали в следующую комнату.
Пинкертон пустился за ними в погоню и выстрелил сразу из обоих револьверов.
Послышался крик боли, зазвенело стекло, и когда Пинкертон вбежал в другую комнату, то увидел, что один из преступников валяется на полу, а другой успел выскочить в сад.
Он быстро надел на раненого наручники и подошел к окну.
В саду четверо полисменов боролись с беглецом.
По-видимому, он обладал большой силой, так как несколько раз стряхивал с себя нападавших.
Но в конце концов и его одолели.
Тем временем Боб поймал Мэну Морган. Она тоже сначала яростно отбивалась, как видно было по исцарапанному лицу Боба.
Мэна с пылающими от негодования глазами требовала, чтобы ее освободили.
– Раньше двадцати лет это вряд ли случится! – насмешливо возразил Пинкертон.
– Я ни в чем не виновата! – кричала она.
– Кроме подстрекательства к убийству вашего мужа!
– Докажите мне это!
Пинкертон сел на стул и сказал:
– Еще когда вы в первый раз были у меня, я заподозрил вас, так как ваша печальная физиономия как-то сразу изменилась, когда вы опустили голову. Я это заметил при помощи особого зеркальца. Когда вы для вида заступались за Эвальда Брэдли, вы полагали, что я заподозрю его. Ваша лицемерная любовь к нему должна была только усилить это подозрение. Я для вида поддался вашей комедии, чтобы усыпить вашу бдительность. При моем первом посещении виллы вы с дьявольской хитростью устроили так, что в момент моего прихода Брэдли объяснялся вам в любви. Вы обратились ко мне потому, что полиция не хотела заподозрить Брэдли, зная его хорошую репутацию. Мне, кроме того, показалось подозрительным, что вы явились ко мне в трауре. Теперь я вас спрашиваю, миссис Морган, что делали вы две ночи тому назад в погребе этого дома?
Преступница вся как-то съежилась. Но вдруг она выпрямилась и воскликнула:
– Я не была в погребе!
– Боб, говори, – сказал Пинкертон.
– Миссис Морган в ту ночь, – заявил Боб, – пришла в погреб с башмаками Брэдли и произвела ими оттиски на рыхлой почве! Я наблюдал за нею из темного угла!
Мэна Морган громко вскрикнула.