Вчера я просидела так целый час. Потом заказала еще один кофе с собой, расплатилась и ушла.
– София. А помнишь, ты вчера рассказывала, как читала что-то по работе в своем ноутбуке. Можешь рассказать, что это?
– О, это долгая история. Та еще загадка. Убийство Антона Жибарецки.
– Убийство? Ты – детектив?– он смотрит на меня, слегка приподняв бровь, уголки его губ приподнялись. Чертовски красив.
– Я адвокат. У нас с бывшим мужем юридическое агенство. Сейчас я хочу отделиться как адвокатская контора с парой-тройкой человек из персонала, кому доверяю. А у него останется все остальное. Меня не интересует обычная юриспруденция. Уголовные преступления – вот мой конек.
– А что такого в этом деле? Почему вчера ты снова занялась им?
– Понимаешь, Жибарецки убил его компаньон. Но нет ни единой улики, даже зацепиться не за что. И что уж совсем невдомек, так это почему он это сделал. Они были друзьями с самого детства. Никаких предпосылок для мести. Вторая часть компании перешла к его жене, так что это не жажда власти…
– Ты снова задумалась? Что-то вспомнила?
– Да!!
Меня вдруг осеняет. Я даже вскакиваю со стула и бросаюсь к своей сумочке, чтобы отыскать смартфон.
И точно, я вспомнила, что могло запустить вчера реакцию «пробуждения».
– Вот это я вчера увидела по телевизору в кафе – я поворачиваю смартфон экраном ко Льву.
– «Двадцать пятого мая совладелец МосЭнергоБанка Ширин Владлен Мирославович выдвинул кандидатуру на должность мэра Санкт-Петербурга и Ленинградской Области». Вот это да!
– Вчера я впервые за долгое время увидела предполагаемый мотив преступления. Это конечно пока только идеи, и нужно разобраться, почему Жибарецки мешал ему в этом, но чувствую, что взяла правильный след.
– Скажи, а ты адвокат? Кого ты защищаешь? Кого подозревают в убийстве.
– Это была его супруга. Я ее оправдала. Дело закрыли. Но я знаю, что полиция продолжает следить за ней до сих пор.
– Так ты ведешь дело, которое уже закрыто?
И тут я вижу восхищение на лице моего учителя. Меня даже бросило в жар. Минуту мы молча смотим друг на друга, он словно изучает меня. А потом деликатно прерывает тишину.
– Что ж. Предлагаю скорее разделаться с этим завтраком и приступить к расследованию.
Спустя пару часов мы уже летим в Санкт-Петербург на пассажирском вертолете для сотрудников Института. Лев сумел договориться, чтобы арендовать его под личную ответственность. С нами летит тот самый рыжий джентльмен – Пасабан Пьер. Он француз, совсем недавно в России, но без изъяна говорит по-русски.
Жуткий шум от лопастей не дает полностью насладиться красотой момента, но все же я невероятно счастлива, что всего за один день моя жизнь переменилась из серой унылой реки, в которой плывешь по течению со всеми, даже не замечая этого, в водоворот событий, яркий фонтан впечатлений и … мне кажется я влюблена в Сомова.
Имеют ли ответ ли мои чувства? Думаю, да. Хотя я уже ни в чем не уверена. И это тоже
по-своему прекрасно.
– Куда мы летим? – в наушниках кричать в микрофон не приходится, слышимость идеальная. Пьер даже не напрягается.
– Я хочу попросить одного знакомого детектива вновь возбудить уголовное дело, поэтому летим в сто тридцать восьмой участок.
– Разве это разрешено законом?
– Вы правы. После закрытия дела его нельзя возбуждать вновь без наличия улик.
– А они у вас есть?
– Пока нет, но скоро будут.
– А если Вам откажут?
Мне не нравится скептицизм моего попутчика, он же кинетик. Первое, чем он должен обладать по моему мнению, так это оптимизмом.
– Не сегодня. – как много прекрасного за окном. К тому же зачем продолжать этот неприятный разговор.
Вертолетная площадка тринадцатиэтажного здания – кстати, самого высокого полицейского участка в городе, оказалась не такой уж и просторной. Кровля выглядит сильно пошарпанной, очевидно сюда часто приземляются правительственные и частные вертолеты. И кажется, меня слегка подташнивает.
– Все нормально? – Лев обхватывает меня за плечи.
– Да, спасибо. Просто слегка укачало. – обожаю, когда он заботится обо мне.
Мой старый друг Амозов Константин Петрович – следователь с двадцатилетним стажем, майор полиции, просто хороший и умный человек появляется на крыше из дверей лестничного пролета и широко мне улыбается.
Я протягиваю руку, а он по-свойски меня обнимает. Обожаю русские традиции, мы знаем когда важна тактичность, а когда можно и по-человечески.
– София, как ты? Я слышал ты отделилась от «Бергольц компани». Ты открыла что-то свое?
Шум лопастей все еще не прекращается, мне приходится кричать.
– Константин Петрович, я теперь владелец небольшой адвокатской конторы «офис Софии Бергольц». Некоторые дела я забрала у Ивана. И по поводу одного из них как раз и при летела к Вам.
– Хорошо. Я всегда рад тебе. Господа. Пройдемте в мой кабинет.
На восьмом этаже находился просторный офис для верхушки сто тридцать восьмого участка.
– Наше государство щедро снабжает полицию. И сколько же у вас штат? –Пасабан не очень-то и вежлив с теми, кому является гостем.
– Шестьсот человек. В последнее время на улицах города не так спокойно как раньше. – Амозов оказался невозмутим. –Только за прошедшие два года преступлений от мелких до особо тяжких выросло почти на триста процентов. Министерство внутренних дел приказало увеличить штат и переселиться в это здание, по причине крайней необходимости.
– Милитаристический режим наконец-то потерпел крах. Внешняя угроза уже не так страшна, как внутренние неурядицы? – Вчера Пасабан не казался таким хамом. Или я не все замечала.
– Да, к сожалению, это так. – Амозов– настоящий профессионал: не поддается на провокации незваного гостя. – София, а теперь расскажи мне, пожалуйста, что за дело привело тебя ко мне.
– Константин Петрович, помните дело Жибарецки?
Седовласый майор сдвигает брови и с некоторой тревогой оглядывает наши лица, как будто в поисках здравого рассудка.
– О нет, моя девочка, забудь. Теперь это не дело полиции, и уж тем более не твое.
– Но мне кажется, я начала его распутывать.
– Уже не важно. Дело передали в ФСБ.
– Так его все-таки снова возбудили?
– Нет, его и не закрывали. Ты же знаешь, нам нельзя портить статистику незаконченными делами. В последнее время мы ничего не закрываем. Они просто лежат до истечения срока давности, или пока не появляется новая зацепка. – Амозов вглядывается в мои глаза – Это уже ни для кого не секрет, даже правительство знает, что мы так поступаем.
– Хорошо, а при чем тут ФБР?
– Ширин Владлен Мирославович выдвинул кандидатуру на должность мэра Санкт-Петербурга и Ленинградской Области. И это спустя полгода после смерти партнера.
– Это очень подозрительно.
– Это еще цветочки, дорогая. Но больше я тебе ничего не скажу. Забудь про это дело.
И тут я поворачиваюсь к Сомову и вижу – он резко хватает Пьера за плечи, видимо чтобы не дать сделать что-то нежелательное. А потом все замирает.
Снова то же явление. Время остановилось. Амозов замер, грусть в его глазах поражает меня. Я выглядываю в окно. Даже тучи больше не плывут.
Пасабан и Сомов помчались вниз по лестинице.
– Куда вы?
– В архив.– бросает мне Лев, спешащий за рыжеволосым мужчиной.
– Вы там ничего не найдете. Константин Петрович же сказал, что все документы теперь у ФБР.