- Точно?
- Точно. Если ты будешь сидеть около меня, вместо того, чтобы работать, то на что мы все жить-то будем?
Олег смотрел на меня, кусая губы и старательно пряча улыбку. Потом всё-таки не выдержал, беззвучно рассмеялся:
- Ну что ты врёшь, когда тебя деньги волновали?
- Вот потому и не волновали, что я знала, ты мне в клювике принесёшь всё, что надо.
- Правильно, - кивнул Олег. - Так я и опять принесу, в любом случае. Не переживай.
- Ну как же ты принесёшь, Олежка, если я тебя от себя не отпущу?
Олег задумчиво почесал нос.
- Ну, мне и похлеще проблемы решать приходилось.
- Олежка, поезжай и работай. Ты же не в чистом поле меня бросаешь. Юра обещал, что никого чужого не подпустит ко мне. А мне здесь даже нравится. Комната симпатичная. Цветы замечательные. И заяц вот этот хороший. Это оказывается, мой заяц, мы с ним знакомы...
- Как-то это всё на тебя не похоже, - подозрительно сказал Олег. - Я шёл сюда и думал, как буду уговаривать тебя быть умницей.
- Зачем меня уговаривать? Я хочу, чтобы ты дождался свою дочку. Я же тебе обещала, что постараюсь! Поэтому иди спокойно. Только вечером принеси что-нибудь вкусненькое, ладно? Готовить не надо, на вынос возьми что-нибудь, ты же знаешь, что я люблю. А то от здешней еды меня тоска берёт.
- Я приготовлю, это не долго, - проговорил Олег и провёл рукой по моим волосам. - Так хочется схватить тебя и стиснуть покрепче, но страшно теперь. Помять боюсь. Я ж такой стал медведь неловкий...
- А я не боюсь. Только не тебя.
Олег обнял меня так осторожно, будто я была из папиросной бумаги.
Когда он ушёл, я долго лежала в полной тишине, прислушиваясь к тому, как внутри меня, между лопаток, бьётся и вибрирует что-то инородное.
Когда в комнату неожиданно вошёл сын, я от радости даже сказать ничего не смогла, просто протянула к нему руку.
- Привет, мам! - он придвинул Юркино кресло поближе, сел и взял меня за руку. - Ну как твои дела?
- Да так себе, Лерка, - усмехнулась я. - Говорят, цела... Ты куда пропал? Папа не знал, где ты, сказал, что ты закрылся. Я забеспокоилась.
- Да никуда я не пропал, - поморщился Лерка. - На ферме торчал, где мне ещё быть. Просто лежал в своей комнате, сил ни на что не было. Смотрел, что тут происходит. Боялся за тебя вместе со всеми.
- Всё, сын, можно не бояться.
- Я знаю. Я с твоим врачом связь держу.
Он как-то серьёзно и отстранённо посмотрел на меня, потом вдруг встал, откинул одеяло в ногах, пощупал и покачал матрас.
- Угу, - удовлетворённо кивнул Лерка. - Хороший матрас, правильный. А вот подушку надо другую, у этой валик слишком высокий для тебя. Я скажу сейчас, пусть принесут.
- Да ну, какая разница? Не надо!
- Разница есть, - строго сказал сын и снова сел в кресло. - Особенно для тебя и особенно сейчас.
Я смотрела на него, и мне виделось в нём что-то новое, немного чужое. Он выглядел совсем уж взрослым и очень-очень усталым.
- Лерка, ты сам-то как?
- Да никак, - немного раздражённо отозвался он. - Давай, мам, обо мне не будем, хорошо? Я потому и ушёл, чтобы ко мне с этим вопросом не лезли.
- Ладно, не будем, - согласилась я. - Лерка, а ты можешь меня почитать?
- Зачем? - удивился он.
- Я хочу, чтобы ты меня проверил. Как следует, поглубже.
- Но зачем?
- Я чувствую что-то внутри, оно мне мешает.
Лерка тяжело вздохнул:
- А почему я?
- А кто? Зачем я буду искать неизвестно кого, когда у меня есть ты? В чём дело? Ты не хочешь?
- Мама, - Лерка облизнул губы и отвёл взгляд. - Я не подхожу для этого.
- Лера, ты стал очень сильным в последнее время, просто на глазах. Видимо, потому что в кольце побывал. И ты мой сын. Как же ты не подходишь?!
- Да не в силе дело, - возразил он. - Я плохо умею всё это. Буду опять, как слон в посудной лавке.
- Да что за ерунду ты несёшь?
- Это не ерунда! Мам, я же тебя чуть не убил там, когда блоки снимал! - отчаянно пробормотал он. - Не так сильно ты ушиблась, сколько я тебя покалечил.
- Нет, сын, ты ошибаешься! Это всегда очень тяжело для объекта. Меня Май тоже наизнанку вывернул, а он виртуоз...
- Да нет, мам, не сравнивай! Я же видел, что пытался сделать, и что получалось! Я довольно сильно тебя повредил.
- Лерка, ты сделал всё, как надо. Быстро и чётко. Если бы не ты, я бы сейчас не здесь лежала, а в норвежской тюремной больнице...
- Ну да, - кисло усмехнулся сын. - Вот только это мне и в оправдание.
- Так ты мне поможешь?
- Хорошо, - неохотно согласился он. - Я попробую. Полежи спокойно.
Я вытянулась под одеялом и закрыла глаза. Леркин ветер был горьким, сухим и прохладным. Он гулял по моим закоулкам, долго и неторопливо.
- Ничего страшного у тебя я не увидел, - сказал, наконец, Лерка. - Стоит датчик, всего один, нить тонкая, узелок совсем маленький.
- Чей датчик?
- Извекова, конечно. Чей же ещё?
- Маленький, говоришь? А почему же я его чувствую так, будто у меня между лопаток осиновый кол ворочается?
- Видимо, дело не в датчике, а в том, что после того, как ты снова побывала в кольце, у тебя острота восприятия ещё выросла. У тебя и так на любое внешнее раздражение сразу же реакция, а тут раздражение внутреннее, и ты его слишком тонко чувствуешь... - Лерка неопределённо повёл плечами. - Видимо, так кольцо на нас действует. А ты там ещё и дважды была. И ещё, может быть, имеет значение твоё отношение к источнику датчика.
- Про кольцо ты, похоже, прав. А твой отец... Какое же у меня к нему отношение, по-твоему?
- Откуда я знаю? - буркнул Лерка. - Но не такое, на какое он рассчитывал. В этом всё дело. И теперь тебе стыдно. И страшно.
- Это так заметно?
Лерка тяжело вздохнул:
- Ну, не всем, видимо. Мне заметно. Раньше, до нынешней истории в кольце, тебе было больно. Всегда, везде был такой фон, очень сильный. А теперь тебе стыдно и страшно.
- Спасибо, хоть объяснил. А то никак не пойму, что меня трясёт, как эпилептика...
Я повернулась на бок и накрылась одеялом почти с головой.
Лерка поёрзал в кресле.
- Мам, а Рина тебе что-нибудь говорила обо мне? - вдруг спросил он.
- Мы с ней не так уж долго разговаривали. Ничего такого о тебе... Разве что я попросила её, чтобы она меня разблокировала на минутку. Она отказалась. Я ей: дай, мол, с Валардом поговорить. А она мне с вызовом: "Я зову его Леркой!" Вот и весь разговор о тебе.
Он тяжело и медленно вздохнул.
- Да, - сказал он, помолчав. - Она звала меня Леркой.
- Сын, ну какие слова могут хоть что-то добавить к тому, что она сделала?
- Никакие, я понимаю... Просто я знаю, что ты последние слова отца всю жизнь помнишь. А у меня даже этого не осталось.
Он согнулся в кресле, упираясь локтями в колени, запустил пальцы в отросшие кудри и замолчал.
- Лера...
- Не надо! - оборвал он меня. Несколько раз шмыгнул носом, потом опять тяжело вздохнул, встал и подошёл к окну. - Хочешь погулять, мам? Там погода хорошая.
- Хочу, - я несколько опешила от такого перехода. - Хочу, но мне нельзя.
- Ногами гулять я буду, а ты в кресле ехать. Идёт?
- Тогда мне нужна одежда. И чтобы ты меня до ванной проводил.
В ванную Лерка меня доставил в две секунды, а пока я там, не спеша, приводила себя в порядок, он куда-то сбегал и притащил одежду, кресло на колёсах и ту самую подушку нужного размера.
В кресле я чувствовала себя очень неловко и расслабилась только, когда Лерка увёз меня подальше от посторонних глаз и покатил по лесным дорожкам.
Мне показалось, что с тех пор, как я вместе с Маем считала тут мембраны, их количество очень заметно выросло. Со всех сторон я чувствовала пронзительные призывы и потоки разных миров.
- Лерка, я не пойму: мембран стало больше, или я теперь лучше их чувствую?
- Скорее всего, второе.
- Ещё один визит в кольцо, и для меня всё мирозданье станет дырявым как дуршлаг. Буду проваливаться в миры на каждом шагу.