Что ж, она сама навлекла позор на свою голову. Ей ничего не оставалось, кроме как униженно молить о прощении, а поскольку это не помогало, вероятно, стоило вернуться к роли пресыщенной наследницы, привыкшей добиваться своего любой ценой.
— Видите ли, по правде говоря, мне было скучно, а вы оказались под рукой. Вероятно, всему причиной ваша репутация плейбоя. Не думала что вы станете возражать.
— Я оказался под рукой?!
Атмосфера накалилась так, что, казалось, даже воздух потрескивал.
— Ну так вот, давайте немного поразмыслим. Что случилось бы, окажись ситуация прямо противоположной?
— Не понимаю, о чем вы.
— Представьте, как можно охарактеризовать ситуацию, при которой мне вздумалось бы залезть в постель к вам, спящей женщине!
— Это… — пробормотала Молли, нервно теребя ткань, — д-да, теперь ясно, что вы хотели…
Глаза Кевина превратились в щелки.
— Всякий назвал бы это насилием, — зловеще закончил он.
— Вы действительно считаете, что я изнасиловала вас?
— Конечно, — холодно бросил он.
— Но это смешно! Вы… вы не сопротивлялись!
— Только потому, что спал и принял вас за другую.
А вот это больно. Ужасно больно.
— Понимаю.
Но Кевин не намеревался отступать. Его подбородок упрямо выдвинулся вперед, кулаки сжались.
— Вопреки сплетням я не тащу в постель кого попало. И обычно стараюсь как следует узнать женщину, прежде чем переспать с ней. И никому не позволяю себя использовать.
А она воспользовалась беспомощностью спящего человека. Молли хотелось плакать.
— Извините меня, Кевин. Мы оба знаем, что мой поступок непростителен. Давайте забудем об этом.
— Боюсь, у меня не слишком широкий выбор, — процедил он. — Кроме того, я не хотел бы прочитать об этом в «желтой прессе».
Молли попятилась к двери.
— Надеюсь, вы понимаете, что я никому ничего не скажу.
Он с отвращением уставился на нее.
Лицо Молли жалко сморщилось.
— Я… мне очень жаль. В жизни ни о чем так не сожалела. Правда.
Глава 4
Дафна спрыгнула со своего скейтборда и присела в высокой траве, чтобы получше разглядеть гнездышко.
Дафна находит крошку-крольчишку (предварительные наброски)
Кевин снова впрыгнул в блокируемую зону. Шестьдесят пять тысяч вопящих, беснующихся болельщиков вскакивали, размахивали руками, свистели, но его глухим коконом окружало абсолютное безмолвие. Он не думал ни о болельщиках, ни о телекамерах, ни о комментаторах. Все его мысли были о том, ради чего он появился на свет. Об игре, изобретенной специально для него.
Лион Типпет, его любимый принимающий, прошил беспорядочную толпу соперников и оторвался от толпы, готовясь к тому сладостному мгновению, когда Кевин влепит мяч ему в ладони.
Но тут комбинация едва не сорвалась. Неизвестно откуда возникли нападающие, готовясь перехватить пас.
В крови Кевина запел, забушевал адреналин. Схватка завязалась слишком далеко от него. Лион нейтрализован. Срочно нужен другой принимающий, но Джамала сбили, а Стабса пасли сразу двое.
Бриггс и Вашингтон прорвали оборону «Старз» и неумолимо надвинулись на него. Те же огнедышащие драконы, в обличье защитников «Темпа-Бей», вывихнули ему плечо в прошлом году, но Кевин не собирался расставаться с мячом.
С той привычной бесшабашностью, что доставила ему за последнее время столько бед, он посмотрел налево и… сделал резкий, слепой, безумный бросок вправо. Ему необходима брешь в сплошной цепи белых фуфаек. Он приказывал ей появиться. И она появилась.
С гибкой, почти звериной ловкостью, ставшей уже легендарной, он вывернулся и ускользнул. Огромные лапы Бриггса схватили воздух. Вашингтон на мгновение растерялся. Кевин развернулся и стряхнул третьего защитника, тяжелее его на восемьдесят фунтов.
Еще бросок.