Воин – это тот, кто может идти до конца. И защищать – до конца, любой ценой. Когда‑то давным‑давно… в другой уже жизни только‑только начавшая взрослеть школьница Анечка, обожавшая исторические книжки, мечтала о любви воина… А в реальной жизни ей достались потом совсем другого плана мужики – все больше купцы да чиновники, ну… сановники… из… немного из богемной среды – метущиеся творческие личности, тонкие натуры, склонные к истерии и наркомании… А вот воинов – не было… А оказывается‑то, что душа подсознательно ждала как раз вот такого – и что теперь делать? Именно теперь – они ведь действительно из совсем разных миров. Аня видела, какими дикими и совсем не одобряющими взглядами зыркал вчера время от времени исподлобья Числов, и понимала, что может твориться в душе офицера, вырвавшегося на день с фронта и вдруг попадающего в эпицентр облака какой‑то золотой мишуры… Анна Дмитриевна была в шоке и ступоре – от самой себя, потому что, с одной стороны, ей хотелось на все наплевать, схватить Числова и никому никогда не отдавать, а с другой стороны, она понимала, как все это может выглядеть со стороны – нелепо, смешно. И, может быть, не нужно самому Числову. Нет, все‑таки права была Ленка – долгие «сексуальные голодания» могут очень сильно дать по психике, с самыми непредсказуемыми вывертами.
– Сережа…
– Да, Аня…
– Сережа… У меня скоро встреча серьезная…
– А, – сказал Числов. – Понял… Мигом одеваюсь и…
– Нет, – мотнула головой Анна. – Ты не понял. Я… Ты поможешь?
– Так а я‑то чем? – начал было Числов и тут вдруг догадался. – С кем встреча? Не с Исмаилом этим вчерашним?
– С ним, – кивнула Анна.
Сергей поскреб затылок, посмурнел лицом. Наконец сказал:
– Аня, я… Ты же меня совсем не знаешь… У вас – какие‑то серьезные дела, а я… Я ведь – просто случай, верно?
Он взглянул ей в глаза прямо, но без вызова и надрыва, и у нее аж мурашки, по спине побежали, потому что нравилось ей, когда мужики смотрят вот так прямо и спокойно, и не так уж часто доводилось видеть тех, кто на такие взгляды был вообще не способен. И она ответила ему таким же взглядом – прямым и без суетливости.
– Может, и случай. Но случай – он добрый к тем, кто не боится схватить его за единственную прядь на голове – так, кажется, в греческой мифологии?
Числов усмехнулся:
– Так. А чем же я помочь‑то могу?
Анна махнула рукой – как кошка лапой.
– Да просто, рядом побыть. Договаривались вчера у меня в офисе встретиться – не хочу… Исмаил этот… У меня с ним кое‑какие пересечения… В порту… Он, вообще‑то, весь цивилизованный такой, весь от Версаче и Кардена – а вот поди ж ты… Все равно умнее всех себя считает. Не хочу я с тобой вместе в офисе у себя… Не потому, что… Знаешь, у меня служба безопасности – человек тридцать бывших комитетчиков‑дармоедов, пидоров бумажных… Отъедаются, понимаешь, пенсию себе устроили… Смотрят голодными глазами, словно мыши… Я уверена – половина из них про меня же и про мои встречи еще кого‑нибудь «информируют», хорошо, если только государственные структуры… С «государством» у меня – все тип‑топ. Я, конечно, королева в своем замке, но… Именно королеве и приходится многое делать с большей оглядкой, чем самому маленькому поваренку…
– Да не вопрос, – пожал плечами Числов, который не все понял из горьких Аниных слов, но понял главное – женщина просит помочь, поддержать психологически – как тут откажешь.