— Я не стала бы возражать, если бы у него появились дети от другой женщины.
Ви вновь тихонько фыркнула за моей спиной. Ладно, последнее замечание действительно было... лицемерным. Будем называть вещи своими именами. Я испытывала огромную благодарность к Арреку, и мысли не допускавшему о том, чтобы поставить меня в подобную ситуацию. Дарай-князь весь, по самые уши, был начинен аррскими примитивно-собственническими представлениями о верности. И что-то глубоко внутри меня было необычайно этому радо. Или не так уж глубоко...
— Возможно, эта проблема отпадет сама собой, когда меня не станет, — огромное облегчение знать, что после моего ухода профессионал вроде Ви не позволит Арреку терзать себя бессмысленным горем.
Ответ Вииалы был таким небрежно-спокойным, таким невинным... что моя подозрительность тут же вскинулась в боевой стойке.
— Возможно. Но дарай-князь еще не сказал своего слова. И может еще преподнести нам всем большой сюрприз.
Я обернулась, чтобы окинуть генохранительницу пристальным взглядом. Та улыбнулась таинственной и глупой улыбкой, какие бывают иногда у блаженных да юродивых.
Я вздохнула. Отвернулась. Закрыла глаза.
— Тетя Ви, мне нужно ваше личное мнение.
Пауза. Очень давно я не называла ее так...
— Да?
— Лейри готова?
Теперь пауза длилась дольше.
— Да, — очень твердо.
— А кланы?
— Да.
Жестко. Жестоко. И правдиво. Эль готова к смене Хранительницы уже давным-давно.
Аррек, прости меня... Зажмурилась. До боли, до рези в глазах. Когда придет время, я тоже буду готова.
— Леди Вииала, оставьте меня.
Шорох кружева, шелест крыльев. Мои пальцы мимолетно дотронулись до рукояти меча, затем скользнули к прохладному эфесу аакры. И вовсе это не слезы. Совсем мне не хотелось плакать. Выть — хотелось. Плакать — нет.
ТАНЕЦ ПЯТЫЙ, ТАНДАВА
All'antica
Как долго можно искать в официальной резиденции клана Изменяющихся одного средней упитанности дракона? До скончания веков. Но это в том случае, если вы будете искать честно. Я же собиралась смошенничать.
Прижала ладони к стене онн, ощущая теплую аритмичную пульсацию. Улыбнулась, приветствуя старого друга. И попросила отвести меня к папе.
А когда вышла в коридор, за углом обнаружилась новая дверь. Отдернула когтистой рукой загораживающий ее занавес и остановилась, наблюдая за что-то насвистывающим себе под нос мужчиной.
Он высок, и это заметно, даже когда он сидит, как сейчас, на полу, склонившись над рабочим столом. Тугие рельефные мускулы подошли бы скорее накачанному оливулцу. Только вот нет в поджарой фигуре ничего тяжелого, приземленного. Не знаю, как с таким сложением можно казаться изящным, но ему удается. Всегда удавалось. В любой форме.
Его кожа — расплавленное золото, его волосы — багряное пламя, а в глазах плещутся сине-зеленые волны. У него скупые, осторожные движения, которые могут мгновенно взорваться убийственной скоростью. И хочется протянуть руки к исходящей от него дикой силе, как к горящему в ночи костру, как к далекому, но так необходимому солнцу.
Воздух чуть зазвенел, когда дремлющий в ножнах Сергей (Молчаливый) обменялся приветствиями с Ллилигрллин (Поющей), папиным мечом.
Я осторожно подошла и села рядом с отцом, с любопытством глядя на незаконченную работу. Это был обруч из светлого металла, будто сплетенный из трех веточек ивы, то расходящихся в стороны, то вновь сливающихся в одну. Умные пальцы ловко скользили по блестящей поверхности, полируя ее бархатной тряпочкой и втирая... Я нахмурилась. Кажется, в металл, и так уже содержавший в своей основе какое-то мощное заклинание, втирались еще более изощренные чары. Здорово. Очень редко можно увидеть сочетание основанного на воображении и живой энергии чародейства и требующего стабильного материального носителя заклинательства.