- Смотрите во все глаза, когда будем выбираться отсюда, возможно нам придется пойти другим путем. Скорее всего, добыв Наиру, мы можем попасть в капкан Шен Мин Тая. И поможет нам только наши Боги, а вовсе не мой трехольтский меч.
Это понимали все. В любом случае, так же все понимали, что обратного пути уже нет. Разве что выйти на поверхность и сдаться Таю. Но тогда их казнят на рассвете, как беглецов.
- Этот раб мог бы помочь, – ответствовал Хайдад. – Он высок и плечист…
- Откуда знать что он раб здесь? – возразила Циана. – Может он работает на Тая больше, чем мы думаем. Но тогда там отсюда не выйти. Ни живыми, ни мертвыми. Смекаете?
- Я видел на его запястье след от колодки, – дополнил Хайдад. – Он раб. Иначе бы не приклонял колено перед Анго. Он мог бы нам помочь. Я могу уговорить его, если ты позволишь, Анго.
Все остановились, устремив взгляды в сторону Анэки. Было что-то дерзкое и смертельное в этом желании Хайдада уговорить раба Шантильских шахт действовать с ними заодно.
- Попробуй, – наконец ответила иллинка. – Только осторожен будь. Нам нужен еще один помощник, а не засада.
Получив благословение от Анэки, Хайдад обнял брата и устремился назад. Он обернулся лишь раз, чтобы посмотреть в спину троим. Он был уверен, что уговорит раба. И даже знал как.
2.
- Не печалься загодя, – говаривал Теромир. – Може Норлан просто заплутал где, отбившись от войска. Бой был страшный, как мне воины сказывали. Може жив еще.
Кайосса больше печалилась о том, что не смогла отговорить от смертельного сражения. И ведь даже Конгор знал, «видел». И Моране тут же пришла в голову идея, вызвать его видения и посмотреть, что далее будет. Ведь раз он зрит будущее, значит заведомо можно использовать это на благо королевства.
После похорон Мортона, Кайосса старалась не беспокоить Конгора, желая чтобы он сам справился с болью потери. Он будущий кнес, ему нужно было уметь справляться с потерями, чтобы выходить к народу и объяснять почему так произошло. Учиться жить. И править. Однако Морана не подозревала одного момента. Уверенная в том, что Конгор это лучший правитель Самси, она упускала из виду то, что он мог быть не единственным претендующим на трон. Ходили слухи, что Мортон был замечен в связях с клесинкой Купель, царицей Иллиара. Ярона сказывала, что такие слухи ходили уже после появления на свет Конгора. Но они не подтвердились и не опровергались. Поэтому стихли. Но проверить бы стоило, чтобы избежать нежелательных моментов, когда Конгору придется примерить корону кнеса.
Покои будущего правителя Самси находились на самом верхнем этаже каменного замка Мортона. Сам Конгор желал жить в поднебесье. Возможно, предположила Кайосса, это связано напрямую с его даром зрить будущее. Подняться в вышину, чтобы ничего не помешало. Но может быть, это так же предостережение. Ступени на вышний этаж были пологими и неудобными. А для Мортона еще и опасными, скользкими. В замке часто было сыро и холодно. Возможно Конгор хотел что-то скрыть от своего отца. То что считал непотребным выносить на суд народа Самси.
Поднимаясь по этим ступеням, Морана понимала одно. Что бы ни было там у Конгора, ему придется когда-то все тайны раскрыть, чтобы принять чин и стать короля – правителя Самси. И очень возможно, что ему придется жить по тем законам города и королевства, которые ему не очень-то любы. Но долг обяжет.
Подойдя к высокой двери покоев Конгора, Морана прислушалась. Из-за двери доносился то ли смех, то ли плач будущего царя. Однако смутило другое. За этой дверью покоев был кто-то еще.
Насколько знала Морана у Конгора почти не было друзей и приятелей. Возможно близость его к трону, отторгала многих. Но Ярона – наметаный глаз, заметила одного молодца, который уж очень часто вился вокруг будущего правителя и даже касался его не так как другие. Конечно же, подруга Мораны сделала очень непотребный вывод о том, что возможно Конгор и вовсе не собирается жениться. На что Морана лишь рассмеялась. Собирается или нет, совершенно не важно. Важно то, что это было надо для рода, а значит старейшины заставят его жениться, таковы законы Самси. Либо, он может лишиться места на троне, и его займет кто-то другой, родной по крови Мортону. А такой человек был. Брат Мортона – Манчар. И у Манчара был сын – Гурон. Он почти на десят лет старше Конгора. И стоит сыну Мортона оступиться – Гурон шанса не упустит.
Каойсса решила про себя, что не станет врываться в покои Конгора, словно она мать ему. А сделает все более мягко. Как друг. Именно поэтому она сперва постучла в дверь, а затем назвала свое имя. Она не прислушивалась к звукам за дверью, решив, что когда войдет внутрь, сможет все узнать.
- Морана, – Конгор приоткрыл дверь. – Что-то случилось?
Он выглядел растерпанным, но не как после сна, а словно он уже давно не спал, но занимался чем-то на постели. Личная жизнь кнесов обычно интересует многих, но только не Морану. Ее более интересовало как Конгор собирается решать проблему защиты города.
- Надо поговорить. Позволишь войти? – отрапортовала Морана, вступая через порог.
Конгор отступил, шире раскрывая объятия дверей и тут же запахнул полы длинного балахона, смущаясь при этом очень сильно. Из-за чего Моране подумалось, что ей не чудилось, здесь помимо будущего правителя есть еще кто-то. И он явно прячется. Волнение Конгора выдавало его с головой и Морана пройдя на середину помещения, сразу мельком оглядела покои.
- Я полагал мы поговорим за ужином, – начал он неуверенно, старясь проследить взгляды Мораны. – Но раз ты пришла с утра, значит дело не терпит отлагательств.
- Почти так, – ответствовала Морана, уже понимая, что Конгор прячет здесь кого-то кто ныне побывал в его постели. – Нервничаешь?
- Немного, – сразу признался юноша, чувствуя неловкость и страх, которые проявлялись в голосе, тогда как Морана говорила просто, спокойно и расковано. – Не отошел еще от вчерашних поминок, миледи.
Это была очаровательная ложь, после которой Моране захотелось улыбнуться, но она не посмела. Лучше всяких улыбок было тем, когда она прошла к небольшому резному шкафу и одним движением открыла его насрежь. Конгор даже не успел ничего произнести, настолько это движение Кайоссы было неожиданным.
За резными дверьми шкафа перед Мораной предстал белобрысый юноша, чуть старше самого Конгора. Он испуганно дрожал, прикрываясь лишь льняным полотенцем.
- Чем ты тут занимаешься? – обратилась она к Конгору и в голосе нарочито проступила строгость. – Так-то ты скорбишь по отцу, мальчишка!
Не получил ответа, Морана стремглав обножила свой меч и через два взмаха воронова крыла острие клинка уперлось в кадык незваного гостя.
- Кто ты и что здесь делаешь?
Юноша сглотнул, прикусывая нижнюю губу.
- Морана. Я все поясню, – вступился за белокурого парня Конгор. – Убери меч. Прошу.
Но Морана хотела дождаться ответа от самого юноши. Поэтому даже не пошевелилась, выжидающе смотря в глаза парню, который дрожал как осиновый листок.
- Я Кронго Шейк, – еле вымолвил юноша. – Сын кузнеца Бру Шейка. Я безоружен.
Вот с последнего слова Морана не сдержала улыбки. Это было мило и в то же время чертовки глупо и опасно. Но раз уж ей довелось повстречаться с тем, кого Конгор скрывал от всех, ей и расхлебывать эту кашу.
- Дай ему что-то надеть. И обоих жду в камнате твоего отца, внизу замка. Советую поторопиться. Ждать не люблю.
С этими словами, Морана убрала меч в ножны и отправилась вниз, давая друзьям нормально одеться.
3.
Анэка не надеялась, что им легко дастся путь. Пришлось плутать. Долго шли они через катакомбы шахт, пытаясь не потеряться в темноте жарких пещер. Прошло уже около двух хоров, как они начали сей поход, иллинка переживала, что они оставили Хайдада один на один с чернокожим стражником. Волнение было не лишего смысла, ведь рабы часто сдавали тех, кто незаконно вторгался в их владения, пытаясь выслужиться перед господином.
Фогг шел позади, прикрывая тыл. Он сам решил так и Анэка не стала его отговаривать. Она поменяла мнение о нем, когда он встал на их защиту перед стражником. Не обладая дюжем ростом и хорошими навыками сражаться, он таки взял на себя ответственность за женщин идущих с ним плечо к плечу. Анэеу очень восхищало такое поведение, хотя Циана как-то высказала мысль, что он пытается привлечь ее внимание таким образом. Однако, иллинка думала по-другому, поэтому лишь отмахнулась от наблюдения лекаря.