Писала она достаточно откровенно, факты о деятельности оргпреступных группировок, о связях мафии с высшими чиновниками никто ни подтверждать, ни опровергать не собирался. Квадраташвили, правда, неоднократно звонил Кислицыной, говорил с ней предельно вежливо. «С женщинами не воюю, — обмолвился он. — Но если такая махина, как я, сдвинется с места, вы сами понимаете… Все эти публикации напоминают взаимоотношения Слона и Моськи. Когда Слону это надоест, он раздавит Моську». И в этих словах известного мафиози была своя правда. Мол, собака лает, караван идет. А в народе лишь укреплялось мнение, что мафия бессмертна. В новой России разоблачения не интересуют никого. В стране не существует понятия репутации, одиозные криминальные деятели откровенно демонстрируют свои связи с госчиновниками, и ни у кого не возникает даже вопроса — как же такое возможно? Компрматериалы неинтересны никому, кроме любителей жареного. Их даже нет смысла выкрадывать, за них не надо убивать, достаточно лишь процедить на все обвинения — да что вы, какая чепуха. Все привыкли ко всему. И что может сделать журналист, вскрывающий общественные язвы?
Значительная часть статьи в «Правде» посвящалась странным взаимоотношениям Отари Квадраташвили, Иосифа Кобзева с руководством Петровки, 38. Кобзев открыто призывал милицию и мафию сосуществовать на взаимовыгодных условиях. Он являлся председателем благотворительного фонда «Щит и муза», занимавшегося благотворительностью и поддерживающей сотрудников правоохранительных органов. Ни у кого в этих самых органах не возникало естественного желания дистанцироваться от человека с такой репутацией — ведь деньги не пахнут. Иосиф свободно чувствовал себя в кабинетах высоких милицейских боссов, в том числе и нынешнего начальника ГУВД Панкратьева. Последний, мастер спорта по борьбе, поддерживал добрые отношения и с Квадраташвили, который долгое время был тренером «Динамо». Да и сам Панкратьев — личность несколько странная. Еще в застой он, работая начальником ГАИ Москвы, имел большие неприятности с инспекцией по личному составу по поводу злоупотреблений служебным положением. Ветер перемен девяносто первого года вознес в кресло начальника ГУВД вечно улыбающегося глупой и наивной улыбкой функционера «ДемРоссии» Аркадия Мурашова. Гаврила Попов в бытность свою мэром после августовской революции хотел назначить типов, подобных Мурашову, и на должности заместителей начальника ГУВД, курирующих все службы. Тогда с милицией можно было бы попрощаться — она просто перестала бы функционировать. Но у кого-то хватило ума немножко опустить воспарившего победителя. Ограничились назначением Мурашова, к которому прилепилась кличка Аркашка. Аркашка в дело вникать не хотел, прославился попытками Приватизации собственности ГУВД, а также рядом своих интервью, в которых назвал себя «пофигистом» и утверждал, что разборки между преступными группировками — это нормально, с этим надо смириться, это результат рыночных отношений. Сменивший его Панкратьев, конечно, был профессионалом, но связи с личностями типа Квадраташвили и Кобзева и некоторые моменты его деятельности в ГАИ вызывали у сотрудников подозрения и недоверие к новому начальнику. Однако начальников не выбирают.
В статье Кислицына писала, что Отари и Кобзев толкутся в кабинете у Панкратьева, как у себя дома.
— Ну и что? — спросил Аверин, кладя газету на стол.
— Ноги Ларисы не будет в этом кабинете. По-дружески сказал ей — видел Отари и Кобзева, заходящих в кабинет начальника ГУВД… И пожалуйста — утром все в газете.
— Подальше надо от журналистов держаться. Про меня вон написали, что я казначей общества «Память».
— Что?!
— А ты как думал.