— Ну, это ты, Ольга, погорячилась. Знакомьтесь. Этот импозантный мужественный человек хоть и молод, но дослужился до старшего важняка ГУУРа.
Экспертши подозрительно покосились на Аверина. Для важняка он выглядел слишком молодым.
— Любите и жалуйте, — заявил Савельев.
— Всех любить, кого ты приводишь, — нас не хватит, — фыркнула блондинка.
— Ну, если постараться… А это Инна, — кивнул он. — Сподобилась быть свидетелем по убийству. Нужно составить композиционный портрет.
— Присаживайтесь, — кивнула «гимназистка», пальцы ее забегали по клавишам компьютера. Свидетельница села на стул рядом.
— Начнем.
— Да, — кивнула Инна.
— Рост.
— Ну, бугай такой.
— Метр восемьдесят — метр девяносто?
— Сто восемьдесят пять — сто восемьдесят семь.
— Телосложение?
— Бугай.
— Плотное, — «гимназистка» загоняла в компьютер данные, печатала она очень лихо.
Пока она работала, Савельев кивнул блондинке:
— Оль, пошли пивка в буфет проглотим. За жисть переговорим.
— Да? — блондинка задумалась. — Угощаешь?
— Угощаю.
Страсть к пиву и кофе у сотрудников милиции профессиональная. Как для мужчин, так и для дам.
Тем временем «гимназистка» продолжала работать. Она произнесла:
— Лицо восстанавливаем по элементам. Лоб и прическа. На экране стали появляться виды причесок.
— Это, — ткнула Инна в экран. — Точно. Перешли к глазам.
Вскоре на экране появилось угрюмое, совершенно несимпатичное лицо.
— Похож где-то, — неопределенно повела пальцами Инна. — А нельзя брови сдвинуть?
— Нет, компьютер эту операцию не выполняет. Инна пожала плечами.
— Ну тогда глаза чуть поуже.
— Глаза только такие есть.
— А…
Напоминало торг в магазине — того, что хотите, нет. Забирайте, что дают. Программа была достаточно дрянная, поэтому все композиционные портреты выходили похожие один на другой и найти по ним еще никого не удалось. Да и вообще — для розыска композиционный портрет обычно совершенно не нужен. Задумано прекрасно — патрульный на разводе получает фоторобот подозреваемых, в толпе выявляет подходящего человека, а то и граждане в милицию сообщат — мол, видели такую морду, которую по телевизору показывали. Но Аверин ничего подобного не припомнит на своей практике. В таком городе, как Москва, по композиционному портрету, да еще сварганенному на таком компьютере, можно задержать сотню-другую тысяч граждан, и ни один из них не будет причастен к преступлению. Другое дело если имеешь круг лиц, тогда эта штука может сыграть.
— Ну что, похож? — осведомилась «гимназистка».
— Ага, — неуверенно произнесла Инна. «Гимназистка» включила лазерный принтер, и оттуда медленно поползло изображение лиходея. Инна посмотрела критически на него.
— Нет, я лучше нарисую, — сказала она. Она взяла листок бумажки и уверенно изобразила лицо. С фотороботом оно имело не слишком много общего.
— Теперь ближе, — сказала она.
— Подпись поставьте. Напишите — «рисунок мной исполнен собственноручно». Спасибо, — Аверин забрал у Инны ручку.
— Я еще нужна? — спросила она.
— Пожалуй, нет. Сами до дома доберетесь или подвезти?
— Доберусь.
Свидетельница вышла из кабинета.
— Не годится ваша аппаратура ни на что, — усмехнулся Аверин.
— На Петровке программы получше, — пожала плечами «гимназистка». — Работаем на старье. Ни на что денег не хватает. Нищета.
— Не буду спорить, — он положил в папку рисунок и композиционный портрет. И тут его взор пересекся со взором «гимназистки». И в этот момент его будто током пронзило. Девушка опустила глаза, на ее щеках выступил румянец — как у красных девиц в прошлом веке. Тургеневская девушка — настоящая. И у Аверина как-то сразу пошла голова набок. Будто искра ударила, и взаимное притяжение потянуло их друг к другу.