И всегда на них сквозь пальцы смотрели. Со временем Щербатый вел все более замкнутый образ жизни. Допускал к себе только несколько человек. Вот эти, — он указал на список тех, кто интересовал Леху Ледокола. — Они, родимые.
— Все?
— Их я помню. Они в приближенных ходили. Но вокруг него еще много «шестерок» вращалось — начиная от охранников и кончая теми, кто улицу мел и в гараже гайки крутил.
— Даже так?
— Я же говорю — Щербатый как сыр в масле катался. С цеховиков какой-то процент имел — деньги ломились очень большие. Я ему своего человека пытался внедрить — почти получилось. Но…
— Что но?
— Человек этот утонул в речке. Помогли утонуть… А чего удивляешься? Руки у Щербатого по локоть в крови. Знаешь, лесопилки такие, в десять метров высотой, кидают туда зека — что от него останется? — Знакомо. — Любимый его инструмент на зоне был. Когда вором стал — вору западло самому с кем-то разделываться. А он свои же приговоры и исполнял. Ему нравилось. Настоящий маньяк. — Славин налил минералки в стакан и одним глотком опустошил его. — Поговаривают, у него была редкая болезнь.
— Какая?
— Есть какое-то очень сложное заболевание, смертельное. Человек, чтобы жить, должен постоянно получать новую кровь.
— Ну? — у Аверина подвело внутри.
— Кровь свежую…
Не так давно пансионат на озере Долгом считался вполне приличным и в нем можно было отдыхать. Последние годы он активно хирел. В первый вечер, когда Аверин с трудом добрался туда и устроился в двухместном номере, там выключили свет, горячую воду, а заодно и холодную. Ужин задержался и в конце концов состоялся в романтической обстановке — при свечах.
Аверин успел познакомиться с соседом по комнате — майором патрульно-постовой службы из Санкт-Петербурга. Когда они после ужина на ощупь добирались до своей комнаты, майор вдруг остановился и сказал, показывая рукой в угол:
— Там чье-то тело.
— Да брось ты, — возразил Аверин. — Это мешки с матрасами.
— Я же профессионал. Ей-Богу, тело. Прав оказался патрульный майор. Это действительно было тело.
Майор наклонился над ним.
— Живой? — осведомился Аверин. Здесь уже начиналась сфера его профессиональных интересов.
— Живехонек, — произнес удовлетворенно майор. — Пьяный только слегонца.
На следующий день воду и электричество дали. Оказалось, У своего номера дремал пожарный из Новокузнецка. Он приехал в дом отдыха с сослуживцем, они привезли две сумки с водкой и, похоже, задались целью выпить все до последней капли.
В дом отдыха съехались сотрудники МВД со всех концов страны. Отдыхали на полную катушку. Сбрасывали напряжение по всем правилам — закручивали флирты, сбивались в компании, многие предавались пьянству — часто дикому и безудержному. Почему-то особым влечением к спиртным напиткам славились пожарные. Соседи из номера рядом демонстрировали тому наглядный пример. Утром на завтрак они не ходили, поскольку не могли встать после вчерашнего. На ужин они тоже не ходили, поскольку к этому времени уже были хорошенькие. Иногда они заглядывали на обед, и тогда смотреть на них стекались все отдыхающие. Один пожарник сидел, придерживая пальцами закрывающееся веко, и удивленно смотрел в свою тарелку. У его приятеля тоже произошла полная расфокусировка зрения, и он хлебал суп не из своей тарелки, а из тарелки напарника. Гудели огнеборцы в номере не переставая, они постоянно уговаривали Аверина и патрульного майора вместе с ними послужить Бахусу, пару раз затащили к себе. Пили они чинно, много и профессионально — ни один стакан не опрокидывался без должного тоста, притом тоста нового. Аверина занимало, как можно пить две недели и не повторяться.