— Но если мои чувства не взаимны, то как тогда…
— Они взаимны! — прервала мужчину Анна и широко улыбаясь, придвинулась к нему ближе, — я люблю тебя…- проговорила она, почти касаясь его губ.
Элайджа тут же притянул ее к себе и сжал в объятьях. Анна положила голову ему на грудь, а он принялся перебирать ее темные волосы, пока через несколько минут, девушка не подняла на него полные любопытства глаза.
— Поэтому моя кровь и изменилась? — спросила она, и, слегка покраснев, добавила — после нашей поездки и той ночи в отеле? Между нами возникла магическая связь?
— Возникла, — подтвердил Элайджа, — только не тогда, а в первый момент нашей встречи. Близость лишь подтвердила истинность чувств и укрепила связь.
— То есть…- удивленно проговорила Анна, — мы должны были ощутить тягу друг к другу с первого взгляда?
— И я ощутил ее.
— Ты ощутил?! Да полено могло проявить больше эмоций, чем ты! А вот я мечтала о тебе.
— Я никогда не испытывал таких чувств, они пугали меня и…, — перебил ее Элайджа, пытаясь оправдаться, но от последних ее слов, его глаза начали темнеть — ты мечтала? И о чем же?
Анна смущенно зарделась и опустила глаза, но мужчина обхватил ладонями ее лицо, не позволяя отвести взгляд.
— И что же ты представляла себе? — его голос был глухим, — что я буду делать так? — и он коснулся уголка ее нежного рта, — или так? — его губы опустились на шею девушки.
Анна прикусила губу и попыталась высвободиться из крепких объятий.
— Ты еще не ответил на все мои вопросы… — хотела выговорить она, но мужские губы смяли ее рот в страстном поцелуе. Анна замерла всего на секунду, а потом ответила с не меньшим пылом, чувствуя, как ладони Элайджи требовательно сжали ее бедра. Девушка потянулась к пуговицам на его черной рубашке, но громкий стук в дверь заставил ее замереть.
— Я видел, что мой братец вошел к тебе, Белоснежка, — услышали они веселый голос Кола, — и даже не хочу знать, чем вы там занимаетесь… И я бы, клянусь Богом, не прервал вас, но во внутреннем дворе Мария и Ребекка почти подрались из-за того, как они назовут СВОЕГО ребенка. Учитывая то, что моя сестра первородный вампир, а твоя — еще не отошла от проклятья ведьмы, было бы неплохо, если бы вы вмешались в эту вакханалию. Ты меня слышишь, Белоснежка?
— Да, — ответил за нее Элайджа, и последний раз легко коснувшись губ Анны своими, проговорил, — мы сейчас спустимся.
— А я смотрю, ты взял все в свои руки, братец… — усмехнулся за дверью ведьмак, — у Белоснежки уже нет права голоса? Или вы, правда, занимаетесь там тем, что я даже не хочу представлять…
— Кол! — Элайджа метнулся к двери, но ведьмака уже и след простыл, и лишь отголоски его хохота, эхом разносились по пустому коридору.
— Ваша семейка меня доконает безо всяких проклятий, — мрачно проговорила Анна, поднимаясь в постели.
— Наша семейка, — поправил ее Элайджа, мягко улыбаясь, — ведь ты теперь ее часть.
Анна подняла на него сияющие глаза, и, встав на цыпочки, потянулась, чтобы поцеловать в щеку. Вампир на мгновение прижал ее к себе, и пару секунд его темные глаза, не отрываясь, впитывали изумрудную зелень ее глаз.
— Если наш ребенок будет похож на Клауса, — прочистив горло, проговорила девушка, отступая от Элайджи на шаг, — клянусь, я убью тебя, и никакая чертова Истинная любовь меня не остановит.
— Он мой брат только по матери — успокоил ее Элайджа, и его глаза сияли от еле сдерживаемого смеха, — сходство маловероятно.
— Что ж, это обнадеживает, — облегченно вздохнула Анна, открывая дверь, — с копией Кола или Ребекки мы как-нибудь справимся.
И рука об руку они спустились по лестнице во внутренний двор.
========== Часть 24 ==========
Удерживающий Марию Клаус был в бешенстве. Но он, по крайней мере, мог это сделать, в отличие от Марселя, который уже оставил попытки привести в чувство свою первородную пассию. Вампиру оставалось лишь с досадой наблюдать за скандалом, который устроила Ребекка.
А ведь все так чудесно начиналось!
Стоило Марии спуститься по лестнице, как она тут же оказалась в объятьях Первородной. За теплой встречей последовал долгий восторженный разговор с обсуждением последних событий. Марсель и Клаус, удобно устроившиеся у бара, наблюдали за этой картиной, попивая бурбон и снисходительно усмехаясь, пока разговор не перешел в склоку на повышенных тонах.
— Серьезно?! — бушевала Мария, размахивая руками, — воспитать в традициях вашей благородной семьи? А давно она стала такой, позволь узнать, Бекс?
Лицо Ребекки покрылось некрасивыми алыми пятнами.
— Мы живем больше тысячи лет, — процедила она сквозь зубы, — и уж поверь, успели накопить свое собственное наследие!
— Огромная гора трупов — вот ваше наследие!
— Мария… — мягко начал Клаус, безрезультатно пытаясь успокоить свою возлюбленную.
— А ты молчи! — тут же отреагировала та, оттолкнув его, — твоя гора больше всех остальных!
— Мария… — из голоса гибрида исчезли обманчиво мягкие нотки, и он притянул возлюбленную к себе, жестко обхватив за плечи, — не стоит оскорблять семью, частью которой ты сама являешься.
Девушка на секунду замолкла, обдумывая услышанное, но насмешливый голос Ребекки, не дал ей успокоиться.
— Странно, как легко рассуждает о семейных ценностях та, которая бросила свою сестру, — насмешливо проговорила Первородная, подливая масла в огонь, — или ты об этом уже успела забыть, дорогуша?
Клаус почувствовал, как после слов Ребекки Мария застыла в его руках. Он развернул ее к себе и увидел на мертвенно-бледном лице дорожки слез, которые девушка даже не пыталась сдержать. Гибрид медленно поднял на сестру желтеющие от ярости глаза.
— Ну, ты и сука, Бекс, — процедил он, — ты же знаешь, что все было совсем не так.
И в комнате повисла напряженная тишина.
— Я хотела, чтобы она пошла с нами, — голос Марии, нарушивший гнетущее молчание, был хриплым, было видно, что слова даются ей с большим трудом, — но Элайджа… Он заставил меня поверить в то, что остаться будет лучше для нее. Он поставил нам тогда ультиматум. И я… Я выбрала Клауса! Ты права, Ребекка, не мне рассуждать о семейных ценностях. Но и не вам, коль даже самый благородный из вас смог бросить свою любовь!
Она хотела сказать что-то еще, но внезапно побледневшее лицо Ребекки, заставило ее замолчать. А потом она подняла глаза, поймав направление взгляда Первородной, и увидела Анну, напряженно застывшую на верхних ступенях лестницы. По ее ошарашенному лицу сразу стало понятно — она все слышала.
Анне казалось, что после слов Марии, которые она услышала, спускаясь по лестнице, ее уши как будто заложило и все звуки вокруг исчезли. Она не понимала, о чем говорил Элайджа, мягко притягивая к себе и что-то горячо и торопливо шепча ей на ухо. Не могла разобрать, о чем спорили внизу Клаус и Ребекка, и что пыталась сказать ей Мария, мгновенно оказавшаяся рядом. Она не только не слышала, но и не могла говорить, а когда Анна почувствовала, что ноги ее подкашиваются, она поняла, что потеряла контроль не только над органами чувств, но и над всем телом.
Элайджа тут же подхватил ее на руки и быстро зашагал вверх, потом вглубь дома, пока не остановился у дверей своей спальни. Анна не сопротивлялась, она вообще никак не реагировала на ситуацию, и в ее голове не было ни одной мысли.
Вампир бережно опустил ее на постель, и девушка послушно села, глядя перед собой пустыми глазами.
— Скажи что-нибудь, — тихо попросил Элайджа, пытаясь поймать ее взгляд.
Анна медленно подняла на него глаза и пару секунд смотрела, не отрываясь на его лицо, пока, наконец, не проговорила глухим голосом:
— Ты представляешь, что мне пришлось пережить за эти два года?
— Охотники… — начал было Элайджа, но Анна тут же перебила его, чувствуя, как эмоции, прежде утихшие, возвращались в ней, сметая все на своем пути, оставляя после себя лишь ярость.
— Охотники?! — скривились ее губы, — да это было просто развлечением, по сравнению с той болью, которую мне пришлось пережить! Я ненавидела свою сестру! Проклинала Клауса! И лишь к тебе, к одному тебе у меня не было ни единого упрека!