Он начал с выговора:
– Почему я должен вас искать?
– Я на своем рабочем месте, – хладнокровно ответил Громыко.
– Я хотел побеседовать с госсекретарем, – бросил Вышинский.
– Он уже ушел.
– Как так? – разозлился Вышинский. – Почему вы его не задержали?
– Вы ни словом не обмолвились о намерении говорить с госсекретарем сегодня.
– Сами должны были догадаться!
Вышинский повернулся к помощникам и прошипел:
– Что вы так долго возитесь? Отправляйте вещи!
Те испуганно исчезли.
Вышинский сказал Громыко:
– Получите сегодня шифровку из Москвы. От хозяина. Приказано добиваться, чтобы в состав Организации Объединенных Наций, которая сейчас образуется, вошли все наши республики. Зарубите себе на носу: от этого зависит ваша карьера. Не справитесь – пришлем на ваше место другого человека.
Поднявшись к себе в квартиру, Андрей Андреевич озабоченно спросил жену:
– Как Эмилия?
– Температура высокая.
– Бедный ребенок, – огорчился посол. – Врача вызвали?
– Будет с минуты на минуту.
– Я должен идти, – извиняющимся голосом сказал посол.
Лидия Дмитриевна взяла Громыко за руку:
– Что случилось? Он орал на весь коридор. У тебя неприятности?
– У меня задание, которое невозможно исполнить.
Андрей Андреевич вернулся в зал, где продолжался прием. Советник посольства Игнатенко подвел к нему молодого Аристотеля Оазиса.
– Андрей Андреевич, хочу вам представить нашего нового гостя… Видный судовладелец и наш будущий деловой партнер…
Штат резидентуры внешней разведки в Вашингтоне был сравнительно небольшим. Резидент Степан Захарович Апресян, кадровый чекист, производил на посла странное впечатление. Потом Громыко объяснили, что старшего брата резидента, тоже чекиста, в разгар большого террора расстреляли. И Степана Апресяна арестовали, а через год столь же внезапно отпустили и командировали в Вашингтон.
Но расстрел брата и год за решеткой оставили тяжкий след на его психике. Перед каждой встречей с американцами он дико нервничал и не мог скрыть этого от своих подчиненных. Послу намекали, что резидента скоро отзовут и его место займет молодой Игнатенко. Поэтому Андрей Андреевич внимательно относился к его словам.
Кабинет Громыко
Следующее утро началось с совещания в кабинете посла.
– История вопроса такова, – докладывал политический советник. – В январе 1944 года на пленуме ЦК союзным республикам предоставили полномочия в области внешних сношений. В феврале поменяли конституцию. Республики получили право вступать в отношения с другими государствами, заключать с ними соглашения и даже обмениваться посольствами и консульствами.
– На совещании с американскими и британскими дипломатами, – кивнул посол, – я заявил, что в Организацию Объединенных Наций обязательно должны войти все союзные республики.
Советник продолжал:
– Американский президент в личном письме товарищу Сталину ответил, что в таком случае надо принять в ООН и все сорок восемь американских штатов… Товарищ Сталин написал Рузвельту, что для Советского Союза это принципиально важный вопрос, и напомнил, что, скажем, Украина и Белоруссия по количеству населения и по политическому значению превосходят некоторые государства.
Советник-посланник мрачно заметил:
– Из разговоров в государственном департаменте следует, что американцы считают наше предложение неудачной шуткой.
Громыко посмотрел на него:
– Сомневаетесь, что мы сможем добиться нужного результата?
– Все против, так что принять решение способен только сам Рузвельт.
Игнатенко добавил:
– Но кто-то должен ему посоветовать это сделать. Те, кому он доверяет. Его личные друзья. Даже не помощники. А именно друзья!
– Надо обратиться к жене президента, – раздумчиво произнес Громыко. – Где сейчас находится Элеонора Рузвельт?
В коридоре секретарь партийной организации посольства Новиков остановил Валентина Рожкова, помощника Громыко:
– Я, может, еще не знаю местных правил… Но почему посла отправили на какую-то встречу одного?
– Он нам не докладывает, куда направляется, – объяснил Рожков. – Он посол.
– Поинтересуйтесь! – наставительно сказал Новиков.
– Не положено, – кратко ответил Рожков.
– Я как партийный работник знаю: нет для советского человека такой формулы – не положено. А вдруг он в беду попадет? Провокацию устроят, и все…
– Ну хорошо. – Помощник посла не знал, как ему поступить. – Андрей Андреевич на встрече с женой президента. Но это должно оставаться тайной. Беседа на крайне деликатную тему.
– А, ну тогда понятно, – озабоченно произнес Новиков и ушел.
В Белом доме у Элеоноры Рузвельт
Советскому послу устроили встречу с женой президента Рузвельта.
– Наши общественные организации хотели бы организовать в Вашингтоне выставку. Необычную. Лишь поэтому я и рискую попросить вас о помощи.
Громыко разложил на столе большие фотографии – снимки мертвых детей.
– Это дети, убитые немцами на советской территории.
– Боже мой, – сказала потрясенная Элеонора Рузвельт, – конечно же я помогу организовать эту выставку. Все должны увидеть, какие немцы преступники.
В детстве она была стеснительным и одиноким ребенком. В политической жизни расцвела. Она ездила по стране, беседовала с людьми, не боялась проблем. Врагов встречала с открытым забралом. Элеонора училась летать, хотела стать пилотом. Она была смелой женщиной. Отказалась от охраны, которую обеспечивала секретная служба.
Рузвельт не сердился на жену за резкость ее высказываний, потому что знал, что чаще всего она оказывалась права, и редко пытался ее остановить. Однажды сказал ей:
– Америка – свободная страна. Говори, что думаешь. Я всегда вывернусь. Весь мир знает, что я не в состоянии тебя контролировать.
Будучи первой леди, она старалась сама зарабатывать на жизнь. Вела колонку в газетах. Читала лекции. Выступала по радио. Довольная, писала подруге: «Я зарабатываю столько же, сколько Франклин». Элеонор сама оплачивала свои счета. Одевалась с достоинством, носила только американское. В отличие от модниц не заказывала туалеты за границей.
Она разглядывала принесенные Громыко снимки, и слезы выступили у нее на глазах:
– Где все это происходит?
– На Украине, – объяснил Андрей Андреевич, – это советская республика, которая по численности населения и по размерам больше многих европейских государств. Часть Украины была оккупирована немецкими войсками и разграблена.
– Почему я об этом ничего не знала?
– У украинцев не было возможности рассказать о себе. Сейчас создается Организация Объединенных Наций. И мы хотим, чтобы Украина получила право вступить в нее. Но не встречаем понимания.
Кто такой конгрессмен Фрэнсис?
Помощник посла Валентин Рожков появился в двери:
– В приемной главный редактор газеты «Дейли ньюс».
Громыко задумчиво посмотрел на него:
– Опять станет задавать каверзные вопросы?
– Нет, сегодня он в отличном настроении, – улыбнулся помощник посла.
Экспансивный редактор тряс послу руку:
– Я хочу сердечно поблагодарить вас за помощь! Наши корреспонденты прислали первый репортаж из расположения частей Красной армии.
– Будем читать, – осторожно откликнулся Громыко.
– А у меня еще одна просьба. Я хочу взять интервью у маршала Сталина.
– Товарищ Сталин – верховный главнокомандующий воюющей армии и глава государства. Он очень занят.
– Но иногда же он дает интервью!
– Редко.
– Позвольте напомнить вам, что я редактирую главную газету страны, к нам прислушивается вся Америка и даже президент Рузвельт.
– Даже президент? – Громыко позволил себе легкое сомнение.
– Мою газету он читает первой! – уверенно ответил редактор. – И воспринимает наши оценки и советы!
– Я работаю здесь не первый год. Нет ощущения, что президент Рузвельт нуждается в чьих-то советах, – мягко заметил советский посол.