— Садэр… — тихо прошептал, приникая губами к старому ожогу, аккуратно и ласково пощипывая грубоватую кожу губами.
— Это был мой выбор, Май. Мой выбор ради тебя и нашего общего будущего. Не думай, любовь моя, что годы разлуки были для меня легкими. Каждую минуту меня не покидал твой образ, преследующий даже во снах.
— Но почему, почему ты не взял меня с собой?! — воскликнул, прижимаясь к надежной груди.
— Это украшение я заработал в бытности наемника, чтобы у нас было достаточно средств для постройки дома, — сидхе повернулся щекой к свету, и на шоколадной коже я увидел два глубоких шрама от чьих-то когтей. Вздрогнул, понимая, по какой грани ножа ходил любимый, и обнял его так, словно в любой момент это великолепное тело могло исчезнуть из моих объятий. Сарэ грустно улыбнулся, — Поэтому не мог я взять тебя с собой, трепетное, чувственное ты мое создание. Разве мог подвергнуть тебя такому риску? Ты и представить себе не можешь, с какими тварями я сталкивался. Но это стоило того, сердце мое. У меня была довольно оплачиваемая работа, и теперь мы можем купить себе дом. Я приехал за тобой. Давай уедем, Май. Я люблю тебя. Всегда любил.
— Да, Садэр Хорт! Да! — кажется, в глазах предательски защипало. За одни слова, самые лучшие на свете, был готов простить ему все. В деревне, которую никогда не считал своим домом, меня откровенно презирали и побаивались за любовь к сумеречному сыну Дану. Это не сделало мою жизнь сладкой. И окружен друзьями я не был. Мое самое дорогое существо сейчас стоит передо мной, восторженно сверкая кошачьими глазами в темноте, нежно поглаживая мою спину. Ради него, ради того, чтобы быть рядом, чтобы любить и быть любимым, я готов на все.
— Любимый, — тихий шепот, и меня нежно целуют в губы.
Сидхе подхватил меня под попу и посадил на стол, углубляя поцелуй, ныряя горячим языком в мой рот, вызывая довольные стоны. Неожиданно Сарэ отстранился и отступил на шаг, деловито оглядывая меня. В этот момент сумеречный был похож на стройного хищника, вот-вот настигнувшего добычу. И эти неповторимые коралловые глаза с вертикальным зрачком, низвергающие меня в глубокое предвкушение. Очень глубокое и большое. Щеки залило румянцем, в полумраке комнаты любимый этого не заметил.
— Где у тебя холодильный шкаф, Май? — неожиданно сказал Садэр, тепло улыбаясь.
— Да, я тоже! — вырвалось у меня наперед. Демоны! Ну кто тянул этот драный язык. Мужчина недоуменно моргнул, заглянул в мои расширившиеся зрачки и низко засмеялся обволакивающим всю комнату смехом. Кожа покрылась мурашками.
— Девочка моя, я рад, что ты дала согласие наперед! — хмыкнул сидхе, сдергивая с моих плеч одеяло. Я недовольно повел плечом и, все еще смущаясь, кивнул в сторону холодильного шкафа. Недоумевающе нахмурил брови, Сарэ голодный? Быстро чмокнув меня в плечо, мужчина скользнул в указанном направлении.
А меня все еще сжигал стыд. Столько не видеться с любимым и теперь думать только о сексе. Ты идиот, Май! Теперь Хорт знает, что за мысли сексуальального характера прочно засели в твоей блондинистой головушке. Пальцы нервно забарабанили по столу. Ну, впрочем, он привык. Но все равно стыдно.
В мгновение ока Сарэ вернулся с кружкой, не обращая внимания на мою удивленную моську, поставил ее на стол. Лукавством светились любимые очи, гибкое тело прижало меня собой к столу приятной тяжестью. Не сильно парясь, одним махом длиной руки сидхе расчистил стол и посадил меня на него. Стремительно обнял, и мы сошлись в поединке языками, игриво ластясь и прихватывая губы друг друга зубами. Эта забава быстро стала набирать обороты. И вскоре это переросло в крепкий, глубокий и откровенный поцелуй.
Я был готов раствориться в великолепной горячей влажности губ Садэра, руками притянул мужчину к себе за шею, а распалившись еще сильнее, забросил бедра на узкую талию, позволяя одеялу упасть на пол. Всю мою суть охватило волнение, и внизу живота распустился огненный цветок желания, пуская корни по всему телу, превращая всю мою кровь в бурлящую лаву, а сердце в пульсирующий сгусток огня, который много лет томился в мертвой темноте и теперь в любой момент был готов выплеснуться наружу. К члену любимого прилила кровь, и твердый бугорок терся о мое бедро, заставляя задыхаться в поцелуе, отчаянно хотя большего.
Подобрал колени к животу и забрался на стол с ногами. Тонкими пальчиками поддел край рубашки сумеречного и потянул вверх, выцеловывая подбородок. Сарэ помогает мне, и через мгновение, чуть ли не мурлыкая от удовольствия, я прижимаюсь грудью к накаченному торсу. Теплая ладонь скользит от плеча вниз и ловит между пальцами сосок, нежно теребя. Меня выгнуло, и мир вокруг меня тоже выгнуло, потому я откинулся назад, буквально распластавшись по столу живописной лужицей.
Недавно ездил в соседний город, а там выставка восковых фигур. И одну надолго поставили под солнце. Она раcтаяла. А потом ее все же выставили и сказали, мол, это новое течение и этот странный расплавленный кусок воска какой-то абсракционанизм. И вот сейчас я, как та самая восковая жертва абсракционанизма. А Сарэ мое солнце, которое жарит и жарит меня!
— Девочка моя, это как понимать? — раздался холодный голос у меня над головой, я открыл затуманенные пеленой возбуждением глаза. Пока предавался воспоминаниям, сидхе ласкал внутреннюю сторону моих бедер, подбираясь к заветной расщелине. Вот вас спрашивали, какую часть тела вашей половинки вы любите больше всего? Я бы незамедлительно ответил, что язык. Да, не то продолговатое и конусообразное нечто, о котором все сейчас подумали, а язык. Этой великолепной частью своего тела Садэр умел пользоваться просто виртуозно. И мне не раз это, ох, доказывали. Вот и в этот раз любимый уже хотел приступить… а там некая оказия.
— Тебя не устраивает то, что я заранее себя подготовил? — невинно уточнил я и, не дожидаясь ответа, прижался губами в крепком засосе к животу мужчины, шустро расстегивая ремень и лаская плененную плоть сквозь кожу штанов, нежно потираясь о нее носом и щекой.
Он не должен сообразить, что моя дырочка уж слишком растянута, даже от пальцев так быть не может. Я буду всю оставшуюся жизнь молчать о деревянном пенисе — точной копии того, что сейчас дрогнул под моими пальцами — спрятанном в укромном местечке под кроватью. К его помощи я часто обращался холодными одинокими ночами, когда терпеть не было сил, мой деревянный друг меня никогда не подводил.
— Май, вот никогда бы не подумал, что ты напьешься и будешь трахать себя пальцами, думая обо мне, — острые зубы укусили меня в бедро с внутренней стороны. Сидхе заурчал и, глядя на покрасневшего меня, повел мокрую дорожку к паху, лаская распаленную кожу языком. Мой хриплый стон разлетелся по комнате, когда шаловливый язычок скользнул по всему стволу, стоящему по команде смирно. Сарэ, зная все мои чувствительные ниточки, за которые надо дергать, как опытный кукловод доводил меня до того самого сладкого и тягучего, готового выплеснуться неконтролируемой бурей.
Его губы порхали по моей плоти, Садэр игрался языком с упругой головкой, иногда погружая ее в восхитительный плен рта. Мозолистые пальцы массировали яички, подливая масла в общий огонь. Иногда один наглый палец касался дырочки, сумеречный дожидался моего молящего стона и убирал его оттуда.
Вот тогда меня понесло по накатанной скользкой дороге вниз. Весь мир сосредоточился на Сарэ, нежно целующем меня, на его руках, доводящих по полного изнеможения. Желание быть заполненным разрасталось со скоростью дракона, пикирующего с высоты на добычу.
— Садэр! Снимай штаны! — прошептал я, не видя ничегошеньки от страсти, кроме коралловых глаз.
— Рано, мой милый, ты еще не готов. Я даже не начал, — мурлыкнули откуда-то слева и снизу. Недовольно завозился, пытаясь сесть и собственноручно сорвать эту ненавистную тряпку, уже расстегнутую, между прочим. Но произошел ряд странных событий.
Шею обожгло холодом, я вскрикнул от неожиданности и удивленно распахнул глаза, вопросительно смотря на любимого. На его губах блуждала плутовская, далекая от приличной улыбка. Меня легонько толкнули в грудь, заставляя лечь обратно на стол. Лопатки и спина уже затекли от твердой поверхности, и я встал. Как оказалось, зря.