Независимо от того, были биоинженерные разработки их собственным изобретением или даром Лиги, они превратили себя в стеклянные создания типа Весла — более стойкие, более сильные, более умные; но эта эволюция завела их в тупик.
— Фестина, — сказала Весло, — ты снова не в своем уме?
Размышляя, я, наверно, стояла неподвижно, словно каменная.
— Нет, — ответила я. — Это не так… хотя ты, может, подумаешь, что я не в своем уме, когда услышишь, что я хочу сделать.
— И что же это?
— Мы попытаемся найти камни и создания, которых, скорее всего, нет.
ПАЛЕОНТОЛОГИЯ
Есть одно простое различие между Старой и Новой Землей: на исходной планете имеются окаменелости; на дубликате они отсутствуют. Когда Лига Наций искусственно создавала на Новой Земле песчаник, известняк и сланец, они не стали добавлять в них вкрапления остатков древней жизни. То же самое касалось и других полезных ископаемых — безо всяких окаменелостей.
Я готова была поспорить на что угодно, что и на Мелаквине их нет.
Самым многообещающим в этом смысле в пределах видимости казался берег ручья, протекающего в получасе ходьбы от нас. Там, где вода уходила в почву, обнажились камни, которые в любом другом варианте пришлось бы выкапывать. Если, проверив несколько десятков, я не обнаружу никаких окаменелостей, это подтвердит мою правоту.
— Идем вон к тому ручью, — велела я.
— Хорошо, Фестина, — смиренно ответила Весло.
В этой части равнины текло множество ручьев. Большинство были шириной в несколько шагов и едва по бедро глубиной, поэтому переходить их не составляло труда — просто холодно и мокро. Тот, к которому мы приближались, был больше среднего, но все же не заслуживал названия «реки»: вялое течение, тридцать метров в ширину, а в самом глубоком месте только-только скроет нас с головой. По весне он, наверно, становился глубже, но сейчас берег был усыпан гравием, который не покрывала вода.
— Прекрасно! — кивнула я. — Думаю, ничего лучше и искать не стоит.
— Хочешь, я похлопаю в ладоши в знак восхищения ручьем? — предложила Весло.
— В этом нет нужды.
Верхний слой камней выглядел как галька, обточенная водой, — если здесь и сохранились окаменелости, они наверняка стали трудноразличимы. Зато под ними обнаружились образцы получше; были и другие места, где обнажилась порода.
— Весло, будь добра, пойди вдоль берега и поищи камни, торчащие из почвы, — попросила я. — Мне нужны камни с такими краями… не гладкими, как у этой гальки.
— И что делать, если я найду такой?
— Принеси его мне.
Она заколебалась.
— Ты хочешь, чтобы я касалась грязных камней, Фестина? Это не очень приятно.
— Ты потом вымоешь руки… вот он, ручей.
— А вода в ручье чистая?
— Достаточно чистая.
Это было небольшим преувеличением; на самом деле вода выглядела чуть-чуть мутноватой, хорошо еще, что ил в большой степени смыло вчерашним дождем. Без сомнения, в ручье имелись болезнетворные микробы, всегда присутствующие в неочищенной воде. Тем не менее Веслу не о чем было беспокоиться — наряду с прочими усовершенствованиями, она, скорее всего, обрела неуязвимую иммунную систему. Почему бы и нет? Те, кто ее «создавал», позаботились обо всем.
В этом я завидовала ей. С самого начала нашего путешествия я старательно очищала воду, которую мы пили, кипятя ее на костре и наполняя столько фляг, чтобы хватило на следующий день. На случай, если кипяченая вода кончится, у меня имелись таблетки для очистки воды, но их я экономила, понимая, что пополнить запас невозможно. И все равно меня беспокоила вероятность подцепить какую-нибудь инфекцию. Если эта планета действительно была копией Земли, созданной тысячелетия назад, здесь могли сохраниться оспа, дифтерия, легочная чума — болезни, уже давным-давно побежденные на пространстве всей остальной галактики, но, возможно, уцелевшие на Мелаквине.