На секунду он выглядит очень удивленным, а потом как-то странно смотрит на меня и отступает на шаг, позволяя мне пройти внутрь.
Иду за ним, оглядываясь по сторонам, и только когда мы располагаемся на небольшом коричневом диване в гостиной, я наконец позволяю себе рассмотреть его.
На вид ему лет сорок. Глаза темные, острые черты лица, седина едва заметно коснулась волос.
Он сидит очень спокойно, в руках держит небольшую кружку с кофе. Мне не предлагает выпить, значит, не слишком-то рад моему визиту и планирует выставить меня за дверь через несколько минут. Ну или просто забыл.
Как бы там ни было, я собираюсь с мыслями и задаю ему интересующий вопрос, на который уже знаю ответ.
— Он посещал вас, верно?
— Когда-то давно, — хрипло отвечает Алекс, делая глоток. — Примерно три года назад.
Значит, родители были еще живы. Делаю пометку у себя в голове и осторожно спрашиваю:
— У него были какие-то проблемы?
Он лишь пожимает плечами, ставя кружку на столик перед собой, и отворачивается от меня, вглядываясь в окно.
Смотрю туда же, но ничего перед собой не вижу. Только то, что на улице начинает темнеть, напоминает мне, что времени слишком мало, поэтому я слегка кашляю, пытаясь вновь привлечь его внимание.
— У всех когда-то возникает сложный период в жизни, с которым мы боимся не справиться в одиночку, — тихо начинает он, по-прежнему смотря вдаль. — И у Брайана был такой период… Он часто приходил ко мне… — почему-то улыбается он, припоминая, а потом его глаза вновь становятся какими-то печальными и задумчивыми.
— Что у него была за проблема?
Я буквально сгораю от любопытства, но Алекс качает головой.
— Извините, этого я не могу вам рассказать.
Тяжело вздыхаю. Как я и предполагал.
— А можете описать его? Или же рассказать хоть что-то о его прошлой жизни? Или о привычках, поведении?
Как бы я сейчас ни владел голосом, но отчаяние в глазах выдает меня с головой. Алекс это замечает.
Он снова неспешно подносит кружку к губам и все же спрашивает:
— Почему вы так интересуетесь им?
— Я расследую его дело, — прямо отвечаю ему, надеясь, что он вообще в курсе событий. — Он за решеткой, и мне нужно знать, мог ли он сделать то, в чем его обвиняют.
Лицо Алекса приобретает какой-то сероватый оттенок. Такое чувство, что он вмиг постарел на десять лет.
— А в чем его обвиняют? — спокойно спрашивает он.
Я вижу, как одна его рука сжимается в кулак, вторая аккуратно ставит кружку на стол.
— Он насиловал и убивал мужчин.
В комнате повисает оглушающая тишина. Я даже стараюсь не дышать, чтобы не пропустить его следующие тихие слова:
— Брайану нравились мужчины.
— И тем не менее, он их убивал, — жестко произношу я.
Алекс качает головой.
— Он был очень воспитанным, интеллигентным, ходил в церковь каждое воскресенье, не пил… С него хотелось брать пример. Я от него не слышал ни одного плохого слова… Он уважал старших, соблюдал субординацию, помогал нуждающимся. И беспрекословно слушался своих родителей, — вдруг добавляет он.
Все это не вяжется с Брайаном, которого я знаю, и я решаю подумать об этом позже, но все-таки одно слово сильно привлекает мое внимание.
— Был?
Алекс морщится и ничего мне не говорит.
— Скажите… почему он перестал к вам ходить? — тихо спрашиваю я, наклоняясь к нему еще ближе.
Что-то странное в этом психотерапевте. Он чего-то не договаривает либо не говорит со мной совсем. Возможно, он сам спятил. Но мне нужно получить ответы, прежде чем принимать меры касательно Кинни.
— Он перестал ко мне ходить… да. Все верно, — отвечает он, снова глядя куда-то поверх моей головы. Мне хочется нетерпеливо щелкнуть его в лоб, чтобы начал нормально разговаривать, а не пудрить мозги. — Но я сам его об этом попросил.
— Попросили, чтобы он больше к вам не ходил? — уточняю я.
Он кивает.
— Но почему?
Прежде чем ответить, он снова принимается за свою кружку, из-за чего мне становится подозрительным ее содержимое, а потом как-то отстраненно смотрит мне в глаза. Клянусь Богом, у меня чувство, что он сейчас начнет читать стихи, однако…
— Он убил человека, которого я любил.
Резко выдыхаю. Потрясающее признание. Но что-то удерживает меня от того, чтобы начать носиться по комнате от радости. Возможно, это… вера в лучшее? Или вера в него.
— Я сожалею, — только и могу произнести я, видя его подавленное состояние.
— Я научился с этим жить. Хотя… на что я рассчитывал?
Это он уже обращается сам к себе, а на меня даже не смотрит.
— Почему вы не заявили в полицию? — возвращаю его к реальности, чуть ли не щелкая пальцами перед его носом.
— Это уже ничего не значит. И думаю, вам пора, — более серьезно добавляет он, и я встаю с места.
Пока я иду в коридор, стараюсь запомнить и обдумать всю ту информацию, что здесь получил. То, что Кинни убийца — без сомнений. То, что он потрясающий актер — тоже. Только я практически ничего не выяснил про его прошлую жизнь, но злоупотреблять гостеприимством мне не хочется.
Перед тем, как выйти за дверь, я вновь оборачиваюсь к Алексу и все же решаюсь.
— Последний вопрос.
Он утвердительно кивает.
— Скажите, а кого он убил?
Алекс тяжело вздыхает, но после томительных двадцати секунд отчетливо произносит:
— Он убил прекрасного человека Брайана Кэмпбелла… став чудовищным убийцей — Брайаном Кинни.
Твою мать.
***
Сижу у себя дома и никак не могу отойти от разговора с Алексом.
Кто бы мог подумать — с Брайана Кэмпбелла хотелось брать пример, а Брайан Кинни — беспощадный убийца.
Две несовместимые личности…
Несколько разных мнений…
В том числе, и его собственное.
За окном ливень, но я не обращаю на него внимания, полностью погрузившись в свои мысли.
Все настолько запутано, что любой паук сейчас позавидовал бы мне.
У меня последняя бутылка виски.
И последний разговор с Брайаном… как к нему, блядь, обращаться теперь?
Сменил фамилию, чтобы убивать людей?
Это слишком странно.
Что думать о словах Алекса, я даже не знаю. С одной стороны, они противоречат всему, что он говорил. С другой — это может быть правдой, но только все равно это противоречит самим словам Алекса.
Если он знал Брайана Кинни, будучи знакомым с Брайаном Кэмпбеллом, то получается, что он покрывает убийцу. Даже если вина его еще не доказана.
Я устало укладываюсь на кровать прямо в одежде с бокалом в руке. На часах десять.
Утром рано вставать, но сна нет ни в одном глазу.
Мне интересно, чем сейчас занят Брайан.
Скорее всего, он просто смотрит в потолок, развалившись на своей койке.
Впрочем, я делаю то же самое.
Только у меня еще есть виски и… свобода.
Только я закрываю глаза, чтобы отдаться воспоминаниям о последней нашей встрече, как слышу за окном какой-то шум.
Я резко приподнимаюсь на кровати.
Скорее всего, это всего лишь ветер, но не похоже…
Я медленно спускаю ноги на пол и откладываю бокал, прислушиваясь.
Мой дом находится чуть ли не на окраине Питтсбурга, и ближайшие соседи в трех кварталах от меня, хотя я даже ни разу с ними не общался. Что им может понадобиться?
Очень осторожно, почти на цыпочках, я крадусь в гостиную, где на столе оставил пистолет.
Мне даже практически не страшно, но тревожное чувство расползается по всему телу, включая защитную реакцию организма.
Я медленно беру его со стола, как обычно, чувствуя внутреннюю эйфорию от стальной тяжести в моей руке, но тут слышу, как возле задней двери разбивается ваза, в которой всю жизнь стояла не растущая пальма, и тут же снимаю пистолет с предохранителя, готовый стрелять на поражение.
Несколько секунд стоит тишина, слышно только шум деревьев и противных капель, ударяющих в окно.
Я даже не удосужился включить свет, так что приходится вглядываться в темноту.
На секунду мне кажется, что я вижу какой-то силуэт, маячащий за небольшими кустами, но в этом момент слышу сигнал своего мобильника.