Я подумал, что это он тебя не пускает, но не знал, где тебя искать.
Лоуренс прижался щекой к теплому мягкому боку.
– Прости меня, я виноват. Они уговорили меня уйти и дать ему попробовать – ради твоей будто бы пользы. Мне сразу следовало понять, что это за субъект.
– На корабле я уже, наверно, не помещусь? – помолчав немного, спросил Отчаянный.
– Нет, разве что на специальном, для перевозки драконов, – удивленно ответил Лоуренс.
– Если ты так хочешь снова получить свой корабль, я позволю, чтобы на меня сел кто-то другой. Только не этот, потому что он говорит неправду. Я не хочу тебя принуждать.
Лоуренс постоял неподвижно, овеваемый теплым драконьим дыханием, и сказал тихо, от всего сердца:
– Нет, голубчик. Ты мне дороже любого корабля во всем королевском флоте.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава четвертая
– Нет, выпяти грудь сильнее, вот так. – Летификат, стоя на задних лапах, набрала воздуху и вывалила вперед громадное, красное с золотом брюхо.
Отчаянный повторил за ней. Без яркого узора медных регалов у него это вышло не столь эффектно, притом он был пока еще впятеро меньше своей учительницы, но рев на этот раз получился куда более мощным.
– Ух ты, – сказал он довольно, снова опускаясь на четвереньки. Охваченные паникой коровы метались в своем загоне.
– Так гораздо лучше. – Летификат одобрительно потыкала его носом в спину. – Упражняйся каждый раз, когда ешь: это хорошо развивает легкие.
– Вы должны понимать, как остро мы в нем нуждаемся, учитывал состояние наших дел, – сказал Портленд Лоуренсу. Они стояли на краю поля, подальше от драконьего пиршества. – Почти все драконы Бонапарта размещены на Рейне. Сам он был занят итальянской кампанией – именно она, вкупе с нашей морской блокадой, удерживала его от вторжения. Но если он добьется своего на континенте и освободит несколько воздушных дивизионов, тулонской блокаде можно сказать «прощай»; наших собственных драконов попросту не хватит, чтобы обеспечить прикрытие флоту Нельсона. Ему придется уйти, и тогда Вильнёв двинется прямо к Английскому каналу.
Лоуренс угрюмо кивнул. С тех пор как «Надежный» пришел в порт, он с нарастающей тревогой читал в газетах о действиях Бонапарта.
– Я знаю, что Нельсон пытался завязать с французами морское сражение, – продолжал Портленд, – но Вильнёв человек разумный, хотя и не моряк. Из безопасной гавани его можно выманить только воздушной бомбардировкой – а силы, которыми мы располагаем в настоящий момент, не позволяют на это надеяться. Есть пара длиннокрылое в Домашнем дивизионе, но если их оттуда забрать, Бонапарт тут же атакует стоящую на Канале флотилию.
– А если метать бомбы с дальнего расстояния?
– Это не обеспечит нужной меткости, а тулонские орудия стреляют отравленной шрапнелью. Ни один авиатор, стоящий больше шиллинга, не поведет своего дракона на их укрепления. Но сейчас у нас обучается один молодой длиннокрыл, и если Отчаянный соизволит ускорить свой рост, они вдвоем смогут заменить Эксидиума или Мортиферуса на Проливе с тем, чтобы послать второго бомбардира в Тулон.
– Уверен, он сделает все, чтобы вам помочь, – сказал Лоуренс. Надежда воздушных сил уминала тем временем вторую корову. – И я тоже. Я знаю, что опытный авиатор на моем месте вас бы устроил намного больше, и это вполне понятно – но полагаю, что и морская выучка здесь окажется не совсем бесполезной.
– О черт! – Ответ довольно странный, но Портленд сказал так не со зла, а в приступе беспокойства. – Да, вы не авиатор, и с этим ничего не поделаешь. Добро бы вся трудность заключалось в недостатке мастерства или знаний, но…
Портленд, судя по его тону, отнюдь не ставил под сомнение мужество Лоуренса. Этим утром он как раз вел себя дружелюбней прежнего.