И почему все вокруг тянули ее в разные стороны? Ну, взрослые еще ладно, а эта Сати, которая и старше ее совсем на чуть-чуть! Вон как возгордилась с тех пор, как прошла посвящение в этом ужасном городе смерти! Пусть это было особенное посвящение, проведенное самими богами, ну и что? Она от этого не переставала быть караванщицей! Ведь для нее же не придумали особенной судьбы, а оставили со всеми.
— Дай Ему отдохнуть! Если бы не Он, твой отец был бы уже трижды мертв! Или ты думаешь, что это просто — прогонять вестников смерти?
— Что с папой?
— Что? Его ужалила снежная змея, вот что!
Девочка охнула, в ужасе закрыв ладонями лицо. Она знала, что этот яд смертелен и противоядия не существует.
— И все из-за тебя! — Сати уже не могла остановиться. — Если бы ты не убежала из каравана, ничего бы не случилось! Это ты виновата! Ты!
— Нет! — вскрикнула Мати, зажав уши, чтобы ничего больше не слышать. Она взглянула на все так же неподвижно сидевшего Шамаша, на лежавшего отца, а затем опрометью бросилась прочь из повозки.
Шуллат, проводив подругу пристальным взглядом рыжих настороженных глаз, повернула голову к Сати. Она хмуро зарычала обнажив острые белые клыки. Затем волчица лизнула брата в нос на прощание и побежала догонять подругу, при этом чуть не сбив с ног юношу, который стоял возле отдернутого полога повозки, привлеченный громким разговором.
— Тебе не следовало так говорить с ней, — негромко произнес он.
Сати тяжело вздохнула. Она чувствовала себя виноватой, но ничего не могла исправить, ведь пойманного слова не поймаешь.
— Догони ее, скажи, что я совсем не хотела…!
Юноша кивнул и поспешил в повозку хозяина каравана, моля богов, чтобы девочка побежала именно туда, чтобы обида не погнала ее обратно в снега пустыни.
— Мати… — он залез в повозку, подполз к дальнему углу, где, накрывшись с головой одеялом, лежала, вздрагивая от рыданий, девочка. — Мати, перестань плакать, — Ри говорил твердо, решительно, понимая, что просьбы и слова жалости лишь увеличат поток слез.
Его остановило приглушенное рычание. В темноте вспыхнули зеленым огнем дикие волчий глаза, которые глядели на караванщика в упор: "Уходи!"
Видя, что гость медлит, не спеша убраться восвояси, волчица, напряженно рыча, двинулась к юноше. Угроза была не только в ее глазах, но каждом движении, даже дыхании.
— Постой, подожди! — он чуть отодвинулся, выставил вперед руки, словно защищаясь от священной волчицы. Караванщик понимал, что боль, страх, обида — все те чувства, что охватили девочку, узнавшую о беде, случившейся с ее отцом, не могли не передаться ее четвероногой подруге. И если так… Кто знает, как поведет себя Шуллат. Она ведь может захотеть не только защитить девочку, но и отомстить за ее обиду. — Послушай меня, я пришел лишь, чтобы успокоить Мати. Она должна меня выслушать!
— Уходи! — не выбираясь из-под одеяла, прокричала девочка. — Я не хочу ничего слышать!
— Но…
— Шуши, прогони его!
Волчьи зубы лязгнули возле самого носа Ри.
— Хорошо, хорошо, я уйду! — тому не оставалось больше ничего, как отступить к краю повозки. — Мати, Мати, выслушай меня! Ты должна знать! Шамаш обещал, что твой отец не умрет от яда. Не беспокойся за него. Но помни: хозяин каравана не переживет, если с тобой вновь что-то случится!
Глава 5
Сначала Мати плакала, потом, когда слез больше не осталось, просто лежала, всхлипывая. Боль душила ее, мысли не давали заснуть.
Девочке было страшно. Что станет с ней, если отец умрет? Ведь тогда она останется совсем одна. Кто позаботится о ней? Кто будет ее кормить? Конечно, есть еще дядя Евсей, но разве он простит ей смерть брата, во всем ее виня? Караванщики будут смотреть на нее с укором. А, может быть, ее вообще прогонят прочь из каравана…
"Ну и пусть", — отрешенно подумала она. Ей вдруг стало все равно.